Его тайные желания
Шрифт:
— Почему я должна делать вид, что я дура, которая не замечает, что у дочери происходит кое-что интересное? — стянула мама с головы подушку. — Это же то, чем должна делиться дочка в первый же день.
— Зачем? Неловкий же разговор, — скуксилась. — Причем, для обеих.
— А чего здесь неловкого? Неловко делать всё то, о чем нужно непременно рассказать маме.
— Я же не спрашиваю, как обстоят дела у тебя и твоего жениха с работы, — перевела я стрелки. — Распечатываете ли вы задницы на принтере? Занимаете ли конференц-зал для личных утех?
— Могла
— Так и я спросила, — забралась к ней в укрытие. — Ну, что? Как тебе твой жених? Вы уже целовались? Обнимались? Трогались?
— Эх, Диана, — выдохнула она как-то уж слишком философски. — Это в вашем возрасте, еще не воздвигнутых границ личного опыта, легко найти контакт друг с другом и, не оглядываясь на прошлое, которого почти и нет, нырнуть с головой в пучину нового. А в нашем мудром возрасте тех, кому за сорок, уже сложно перешагнуть те барьеры и не бояться того, что за ними будет так же, как уже было когда-то, но с другими. Понимаешь?
Язык так и рвался сказать, что моему, якобы, жениху уже за сорок, но мозг крепко держал его за вожжи и не позволял выдать информацию, которая не придется маме по вкусу, либо же станет отличной почвой для миллионов шуток с ее стороны.
Так и вижу, как она аккуратно подкладывает мне в карман виагру перед очередным свиданием с Игорем.
Ох, если б она только знала…
— Так у вас было что-нибудь или нет? — поинтересовалась я настойчиво.
— Он — айсберг, — задумчиво ответила мама. — Путь к его сердцу лежит не через желудок, как у большинства мужчин, а через многотонную толщу льда, которую я ковыряю проволочкой. Хотя, знаешь… Что-то у меня, всё же выходит. Он стал чаще обращать на меня внимание. Вызывает в свой кабинет, чтобы поговорить не только о работе.
— Может, он приглядывается к тебе, чтобы повысить? — спросила я, понимая, что речь идет о ком-то из начальства.
— Лучше бы он хотел меня уронить, — фыркнула мама. — Прямо на свой стол…
— Так, мам! Пошли завтракать, — резко встала с кровати, чтобы не думать о том, как всё это может происходить.
— Вот ты увидишь его глаза и сразу всё поймешь, — вещала она мне в спину.
— Ладно, — выдохнула и схватилась за дверной косяк. Развернулась к маме вполоборота и кокетливо произнесла. — Приду как-нибудь посмотреть на твой айсберг и принесу тебе бур, чтобы ты быстрее добралась до его ледяного сердца.
— Только, если что, ты моя сестра, — ткнула она в меня пальцем.
— Ага, старшая.
— Именно.
— Что башка, что задница — одинаково ощущаются после пар Антипова, — ворчал Артем, подпирая бедром подоконник рядом со мной.
— Думаю, задницей ты ему зачет не сдашь, — отшутилась, принимая из его руки бутылку воды.
— Я бы не был так уверен. Ты видела, как он смотрел на меня, когда я выходил?
— Фу, Тём! — поморщилась и закрыла бутылку крышкой. — И как мне после этого к нему на пары ходить?
— В джинсах. Ему понравится, — подмигнул мне парень и развернулся лицом в коридор, скрестив руки на груди, как это сделала я. — Ого, кто идет!
Голос Артема звучал без особого энтузиазма. Примерно таким же — безрадостным — казалось лицо Вилки, которая обещала, что сегодня прямо при мне пригласит нашего общего друга на свидание во имя спасения девичьей дружбы.
— Общий привет, — махнула рукой Вилка и издала нервный смешок, выражающий ее неловкость.
Да-да! Очень неловко приглашать на свидание бывшего, зная, что тот не горит желанием и уже заряжен сарказмом, которым с удовольствием отравит всё её существование..
— Тём, — начала девушка и заложила прядь светлых волос за ухо. — Дело есть.
— Надо же! — вскинул он светлые брови и перешел с ноги на ногу. — И какое у тебя ко мне может быть дело? Таблеток нет, траву не кошу, порошок не сыпется…
— Да, запарил, блин! — вспылила Вилка.
— Кхм! Кхм! — кашлянула я выразительно, что способствовало быстрому натяжению милой улыбки на лице подруги.
— Тём, — продолжила она елейным голоском. — Я знаю, что ты хочешь привязать меня к столбу на главной площади, поджечь и прикурить от того огня, но…
— Но? — подтолкнул ее парень. — Но твоё каменное сердце не горит?
— Ха-ха, — поддержала она его шутку без малейшего восторга. — Но я хочу пригласить тебя на свидание.
— Что ты приняла, чтобы предложить мне это? — сдерживал он явное веселье.
— Ну, Тём, — надула она губки и подошла плотнее к парню. Поправила воротник его рубашки и с щенячьей преданностью заглянула в глаза. — Не чужие же люди. Разве я не могу дать нам еще один шанс? Нам же было когда-то хорошо?
— Пару дней. В прошлом году, — сухо бросил ей Артём. — А потом ты нашла старика с большим и толстым… кошельком.
— Дурой была, — опустила Вилка пристыжено глаза. — И жалею о том своем поступке.
Не знаю, почему, но на миг мне показалось, что именно сейчас она была максимально честна. Я видела, как после того разрыва с Артемом, она искала его взгляд и тут же отводила свой, если он случайно смотрел в нашу сторону. Но избалованность и заинтересованность Вилки в материальном благе перекрывали в ней всё о живое, что иногда просило освобождения.
— А в этот раз что? — подталкивал ее Артем.
— А в этот раз я не хочу быть дурой. Попробуем? Дай мне один маленький шанс. Сегодня вечером. Шансик, ну! Ты можешь, прийти на встречу только ради того, чтобы меня послать. Только приди, Тём!
— Ди? — позвал меня парень, при этом продолжая смотреть в глаза Вилке, которая почти повисла на его шее. — Ты ей своей святости, что ли, подсыпала?
— Соглашайся уже, — фыркнула я, видя, как загорелись его глаза.
У подруги взгляд тоже казался не менее пылающим, а то и больше.
— Тебе придется хорошенько постараться, — понизил голос Артем, проговаривая Вилке в самые губы. — Я буду придирчивый.
— Ты останешься довольный, — заверила его подруга, ровно так же понизив голос до интимного шепота. — Ты же еще помнишь, на что я способна в постели?