Его звали Герасим
Шрифт:
— Хотите перекусить? — предлагаю ему.
— Нет, что вы, не стоит… — возражает он и, пошарив по карманам, вытаскивает сигареты.
— Опера всегда ходят голодные, — смеюсь я и приготавливаю ему такую же яичницу с колбасой, как и себе недавно.
— Хмурый… — вдруг роняет опер у меня за спиной.
Я не оборачиваюсь, услышав свою кличку, и не напрягаюсь.
— Что вы сказали? — спрашиваю его как ни в чем не бывало, перекладывая яичницу со сковородки в тарелку и одновременно приглядывая за кофейником.
— Нет… Я так… Ничего… — говорит опер. Похоже, пронесло.
Снимаю с плиты кофейник и наливаю капитану кофе.
— Сейчас подзаправитесь, — подмигиваю ему.
Опер кисло улыбается, отложив сигарету в пепельницу и беря чашку двумя руками.
— У вас здесь все в порядке? — спрашивает он, наклонившись к чашке и косясь на меня исподлобья.
— Пока все нормально, — отвечаю. — Навестили Владимира Андреевича, потом я по вашему совету отвез Олю в безопасное место — к сестре жены полковника. Теперь вот сторожу дом…
Капитан рассеянно кивает.
— Я рад, что пока все хорошо, — бубнит он, думая о чем-то своем. Взгляд у него какой-то отсутствующий.
— Сейчас я вам сделаю салат из огурчиков и помидорчиков, — обещаю ему, открывая холодильник.
— Спасибо большое. И так достаточно… — вяло возражает опер.
— Ничего — стерпите. Витамины никому еще не вредили… — говорю, доставая овощи из холодильника. — Жаль, нет укропа…
— Спасибо. — Капитан, вооружившись ножом и вилкой, принимается за еду.
Быстро приготовив салат, заливаю его сметаной.
Пододвигаю открытую хлебницу.
— Очень вкусно. Спасибо, — благодарит полицейский, уплетая за обе щеки. — У вас странные шрамы на груди и спине. Это откуда? — спрашивает он как бы между прочим.
Черт! Я не успел накинуть рубашку и разгуливал перед ним в одних брюках и тапочках.
— А, ерунда, — бросаю небрежно и выхожу в другую комнату — одеться. Шрамов у меня действительно хватает: два — от пуль и четыре резаных — от тесаков. У каждой отметины — своя история, но обо всем этом пока необходимо забыть. Одевшись, возвращаюсь в кухню.
— Вы где-то служили? — интересуется капитан, не желая менять тему. Он почти уже расправился с едой.
— Спецназ ВДВ, — лаконично отвечаю ему, закуривая сигарету.
— А… Вот оно что… — Капитан смотрит на меня с нескрываемым уважением. — Извините…
— За что же извиняться? — Меня немного смешит его подчеркнутая вежливость. Удивительно такое слышать от матерого мента.
Кэп, покончив с едой, сам моет тарелку и чашку в раковине. Поставив чистую посуду на буфет, возвращается на свое место.
— Благодарю вас, — говорит он и закуривает.
Я спокойно жду, что будет дальше.
— Представляете, — начинает он, глубоко затянувшись и выпустив дым, — кто-то вплотную занялся людьми Бенгала…
Я делаю удивленное лицо, стряхивая пепел.
— Кто же это может быть? .
Кэп пожимает плечами и вдруг усмехается:
— Кто бы он ни был, ему можно только пожелать удачи.
«Что же у тебя все-таки на уме?» — думаю я, с возрастающим интересом глядя на опера.
— И чего же удалось добиться этим ребятам? — интересуюсь я.
— Трупов уже выше крыши. Всего за один неполный рабочий день, — хмыкает капитан, хитро поглядывая на меня. — Кто-то валит кавказцев штабелями, и черт его знает, что будет дальше. А может, вы, Герасим, в курсе, чего ожидать нам, операм?..
— Вряд ли я сумею вам чем-нибудь помочь, но судя по вашим же рассказам о банде этого… как его… Бенгала… желающие его прикончить не остановятся, пока не доведут дело до конца, — размышляю вслух.
— Послушайте, Герасим, — кэп наклоняется ко мне через стол, — вы очень похожи по описанию на одного человека, который совершил в городе всего за два дня целый фейерверк преступлений.
— Вот уж никогда бы не подумал, что у меня криминальная внешность, — говорю, усмехаясь. — И что же это за преступления?
Капитан откидывается на спинку стула и пристально смотрит мне в глаза. Глубоко затягивается сигаретой и вдруг заливается веселым мальчишеским смехом. Я тоже улыбаюсь. Этот капитан еще тот типчик… Умный, зараза, чертовски умный опер.
— Хорошо, очень хорошо, — говорит он, отсмеявшись. — Я теперь более чем уверен в своих догадках. Но пусть так и будет… — Он встает, надевает фуражку. — Я тоже когда-то служил в ДШБ… Четыре месяца жарился в Афгане…
Капитан протягивает мне руку. Крепко пожимаем друг другу лапы. Хватка у опера железная. Молча идем к выходу. Кэп вдруг останавливается.
— Можно дать вам один совет, Герасим? — как-то странно спрашивает он.
— Конечно.
— Запоминайте… — И опер зачем-то перечисляет названия медицинских препаратов, которые, дескать, можно купить теперь в аптеке.
Я удивленно смотрю на него:
— Я совершенно здоров.
— Не то… — отмахивается опер. — Вы запомнили?
Я повторяю названия. Кэп удовлетворенно кивает.
— Когда купите все это, то соотношение жидкостей следующее… — И он объясняет, что нужно делать с этими лекарствами и как их правильно смешать. Не понимаю, к чему он клонит, но слушаю его очень внимательно.
— Я все запомнил, — заверяю капитана. — Но зачем мне это?
— Тест на микрочастицы пороха у вас на руке вы не пройдете. Поэтому примите к сведению, — опер усмехается. — У вас, Хмурый, прекрасные нервы. И вообще вы делаете то, что я хотел бы делать сам, но не могу. Я по другую сторону. Впрочем, в этой войне я с вами…