Его звали просто "Учитель"
Шрифт:
Путь до Англии не показался нам скучным. Ежедневное присутствие на приемах пищи в салоне вместе с капитаном, вечера отдыха и танцев, просмотры кинофильмов и прогулки по палубам были для нас настолько непривычными, что они казались нам картинами из другого мира.
На самом деле так оно и было. Нужно отметить, что преподаватели английского языка потрудились с нами на славу. Да и мы, вероятно, были способными учениками, потому что наш английский язык хотя и вызывал улыбку наших собеседников, но был им понятен и мы понимали, что говорили нам. Мы записывали новые слова в записные
Пароход стал местом нашего медового месяца и свадебного путешествия, которых у нас не было, и я чувствовал, что Катерина просто счастлива.
— Давай заведем ребеночка, — сказала мне Катерина, лежа головой на моей руке. — Он будет такой же, как ты или такой же, как я. Он будет нашим продолжением в этом мире, и мы будем знать, что при любых обстоятельствах мы будем жить в нем.
— Ребеночка мы заведем обязательно, любимая, давай только чуть определимся с нашим будущим. Пока оно не ясно из-за надвигающейся войны и того места, где мы с тобой будем, когда война начнется, — сказал я.
— Это же ясно, где мы будем, — по-комсомольски ответила жена, — у себя на родине и с оружием в руках будем защищать Россию.
— А ты уверена в том, что Россия только и ждет нас, чтобы дать винтовки и направить в армию? — осторожно спросил я. — Тех, кого отзывают из-за границы, направляют в лагеря или расстреливают после ускоренного суда. Поверь мне, я знаю, что я говорю.
Если нас будут отзывать, то это будет означать нашу гибель, потому что мы должны обеспечивать работу одного человека, который будет сотрудничать с английскими фашистами, а, значит, и мы будем помогать и фашистам. А будущая война будет только с Германией. Следовательно, мы с тобой будем пособниками фашистов, и разговор с нами будет короткий.
Учти, что я тебе сообщил информацию государственной важности и если ты хоть что-то сообщишь своему куратору об этом, то мы будем обречены. Вот почему я говорю о том, что нам нужно определиться с нашим будущим. Давай, спи, завтра после обеда будем уже в Англии.
Глава 39
Мне снилась красивая женщина, которую я очень любил, но потерял при каких-то странных обстоятельствах.
Я проснулся в слезах и понял, что жены рядом нет. Было три часа ночи. Неужели повторяется история с Татьяной? А у меня нет никакого оружия. Да и какое оружие тут поможет?
Если Татьяна пошла к капитану, чтобы передать срочное донесение в НКВД, а такой вариант предусматривался, то в дело обязательно вмешается оперативный сотрудник на корабле.
Чтобы не допустить моей высадки в Англии, меня просто ликвидируют и спрячут в угольном трюме, записав в журнале, что пассажир такой-то исчез ночью из каюты в период с и до часов, когда пароход проходил маршрут от точки такой-то северной широты и восточной долготы и до такой-то точки. Ищи и свищи ветра в поле. Еще и ордена получат за точно сделанную работу. И Катерину наградят.
Я оказался в ловушке. Спрятаться на пароходе трудно, а как после прибытия незамеченным пробраться к борту, чтобы спрыгнуть в воду?
Оружия у меня нет, а если бы было, то не мог же я перестрелять
Я оделся и вышел из каюты на палубу. Катерину я нашел на верхней палубе, прямо перед капитанским мостиком. Она стояла у поручней, облокотившись на них, и неподвижно смотрела в воду. На ней была накинута шаль, но было холодно, и теплый платок вряд ли согревал ее худенькое тело. Я обнял ее и поцеловал в холодный висок.
— Пойдем, Катюша, домой. Ты устала, а я чай приготовил, в каюте и попьем, — сказал я и, обняв жену, повел ее в каюту.
Положив ее в постель и укутав замерзшие ноги шалью, я сбегал на кухню, как они говорят — камбуз, и мне дали небольшой чайник с крепкозаваренным чаем, который держится наготове для ночной вахты капитана и его помощников.
Налив стакан сладкого чая, я аккуратно напоил ее чаем, а затем достал из чемодана бутылку водки, копченой колбасы и разлил водку по стаканам.
— Давай, Катя, выпьем за нас. За наше рождение и за то, чтобы мы не сделали роковых ошибок, — сказал я тост, чуть приподняв стакан.
Выпив водку, Катя разрыдалась:
— Понимаешь, что я чуть не предала нас, себя, тебя, нашу семью, нашу любовь. Дошла до каюты капитана, а потом остановилась, представив, как по моему доносу пришли бы люди и застрелили тебя. Прости меня за те мысли, что пришли ко мне, прости меня за все…
— Успокойся, родная, — говорил я, обняв жену за плечи. — Я и сам понимаю, что взвалил на твои плечи тяжкую ношу. Не каждый ее вынесет, но я тебе доверил то, что даже себе не всегда доверяю. Вдвоем мы все выдержим. Я всегда считал, что ты мой крепкий тыл и никогда не боялся удара в спину. И сейчас не боюсь.
Запомни — мы с тобой не враги нашей родины. Мы просто отказываемся делать зло, позорящее нашу родину. За границей у нас больше возможностей остаться в живых, быть честными людьми и принести пользу России, не становясь участниками злодеяний, творящихся на всем пространстве СССР. Если даже начнется война, мы встретим ее не в бараке в лагере на Колыме, а будем в первых рядах борцов с фашизмом. Я люблю тебя, спи. И ребеночка мы обязательно заведем.
Уткнувшись носом в мою грудь, Катя заснула, иногда вздрагивая во сне или дергая ногами.
Глава 40
Англия встретила нас моросящим дождиком. Встречающий сотрудник «Внешторга» удрученно сказал:
— Сколько людей ни приезжает, никто не представляет, что такое туманный Альбион и что моросящие дождики обыденность для Англии. С приездом. Зонтиков у вас, конечно, нет. Тогда я вашу супругу беру под свой зонтик, а вам придется так и идти под дождем с вещами. Я заказал таксомотор, он уже ждет.
Такси с водителем не с той стороны. Езда по городу по левой стороне и ожидание столкновения с встречной машиной. Количество машин в несколько раз больше, чем у нас в Москве. Двухэтажные красные автобусы. Люди на велосипедах. Прохожие с зонтиками. У всех сосредоточенные, но не злые лица.