Эгоист
Шрифт:
Я продолжала сердито на него смотреть, и тогда он открыл еще один ящик, вытащил следующую папку и плюхнул ее поверх папки Моррисона.
– Лоринг. Был счастливо женат шесть лет до переезда офиса его компании из Нью-Йорка в Нью-Джерси. Восемьдесят миль. Не такое уж большое расстояние. Но Эл Лоринг работал по шестнадцать часов несколько раз в неделю. А его сука жена Мици, видите ли, имела обыкновение просыпаться от любого шороха, поэтому, когда он допоздна задерживался на работе, то оставался спать на диване в офисе, чтобы ненароком не разбудить
Он потянулся к тому же ящику и достал еще одну папку.
– Лайем МакДьюн. Тоже женат шесть лет. Его жена Эрин временно переехала в Дублин, чтобы ухаживать за матерью, впавшей в депрессию после смерти отца. Развелась с Лайемом ради парня, похожего на гнома, потому что, видите ли, нашла родственную душу. Так что и в этом случае распрощаемся с идеей любви на расстоянии, даже под предлогом заботы о душевном здоровье матери.
Дрю дотянулся до нижнего ящика и открыл его. На сей раз я его остановила:
– Разве ты можешь мне все это рассказывать? Ты забыл, что должен соблюдать конфиденциальность в отношении информации, доверенной тебе твоим клиентом?
– Если что, я изменил имена этих не столь невинных овечек. Хочешь верь, хочешь нет, но у меня, в отличие от супруг моих клиентов, все еще остаются хоть какие-то моральные принципы. – Он указал на ящик: – Хочешь еще один пример? Думаю, что история несчастной любви лейтенанта О’Коннора придется тебе по вкусу. Вот уж действительно душещипательная история. Жена спала с его братом все то время, что он воевал в Ираке, и она…
Я снова его оборвала:
– Все понятно. Но ты упускаешь один важный момент – возможно, эти пары не распались бы, если бы прибегли к помощи профессионального психотерапевта. Ты же имеешь дело с безвыходными ситуациями – когда люди уже отчаялись и не пытаются бороться за свой брак.
Дрю уставился на меня:
– Ты действительно веришь, что брак можно спасти?
Я немного подумала, прежде чем ответить:
– Конечно, не любой. Но, уверена, большинство разводов можно было бы избежать. Взаимная открытость и стремление к общению может многое исправить в отношениях.
Дрю покачал головой:
– Какая наивность. То же самое, что надеяться снять недвижимость подобную моей, на Парк-авеню, за две штуки баксов в месяц.
– Да пошел ты… – разозлившись, прошипела я и бросилась назад в свой кабинет.
Всю оставшуюся часть дня я держала дверь закрытой. Около семи вечера в дверь постучали, и я даже вздрогнула от неожиданности. В тот момент я сосредоточенно расшифровывала свои записи, сделанные во время сегодняшних сеансов, – пишу я как курица лапой, а свои электронные досье на каждого
– Входи, – буркнула я.
Дверь приоткрылась на маленькую щелочку, достаточную лишь для того, чтобы просунуть в нее руку. Которая, собственно, оттуда и появилась. Это определенно была рука Дрю, и он размахивал чем-то белым.
Чем это он машет? Подозрительно похоже на нижнее белье.
Весь день после нашей ожесточенной перепалки я просто клокотала от гнева, и это уже начало меня угнетать. Его выходка придавала ситуации оттенок легкомыслия, что в тот момент нам обоим и требовалось.
– Входи, – повторила я, уже более приветливо.
Дверь приоткрылась еще на пару дюймов. На сей раз вслед за рукой с импровизированным белым флагом с осторожностью появилась голова.
– Надеюсь, ты уже перестала беситься и не собираешься практиковать на мне страшные приемы крав-мага?
Я рассмеялась.
– А надо бы. Ты заслуживаешь того, чтобы хорошенько надрать тебе задницу. Но я, так и быть, воздержусь.
Дрю широко улыбнулся и, распахнув дверь, целиком появился на пороге.
– Полагаю, мне следует извиниться перед тобой за то, что сегодня тебе наговорил.
Я откинулась назад в кресле.
– Следует, – подтвердила я, стараясь не улыбаться.
Он с виноватым видом опустил голову. Его поза напомнила мне маленького мальчика, который только что нашкодил – например, искупал собаку в красной краске. Это было так мило. И сам он был просто душка. Но я все равно намеревалась заставить его пресмыкаться и унижаться передо мной. Не поднимая головы, Дрю посмотрел на меня из-под темных ресниц умилительным взглядом, полным раскаяния.
– Прошу прощения за сегодняшнее.
– За что именно ты просишь прощения?
Он снова опустил взгляд.
– Ты же все равно от меня не отстанешь, верно?
– Даже не сомневайся.
– Хорошо. Извини меня за то, что назвал тебя наивной.
– Ладно, за что еще?
Я смотрела на его лицо, на котором отражалась тяжелая работа мысли.
– За то, что подслушивал твою беседу с клиентом.
– И это все?
– А что, разве есть еще что-нибудь? – На мгновение мне показалось, что он по-настоящему занервничал.
– Да.
Секунд через тридцать он щелкнул пальцами, как будто его осенило, и он явно был чрезвычайно горд собой.
– За то, что пялился на твою задницу.
Мои брови невольно поползли вверх.
– Это когда же ты пялился на мою задницу?
Он пожал плечами:
– При каждом удобном случае.
Больше я не могла сдерживаться.
– Извинения принимаются, – со смехом сказала я.
Он поднял голову и улыбнулся. Шутки шутками, но было видно, что он явно испытал облегчение. Да, у этого мужчины была весьма брутальная внешность. Но иногда за такую брутальность можно принять просто очень толстую броню, скрывающую довольно ранимую душу.