Эхнатон: Милость сына Солнца
Шрифт:
– Смотри, там ближе к реке находиться большая каменная плита! – она показала рукой немного в сторону.
– Вижу, и очевидно, что это надпись Сенусерта III.
– Правда? Тогда я подъеду ближе. Хочу прочесть надпись. Ты не против?
– Нет.
Колесница подкатила к громадной отшлифованной гранитной плите глубоко вкопанной в скальный грунт. На ней была красноречивая надпись:
"Южная граница, установленная в 8-й год благополучного царствования в Верхнем и Нижнем Египте Его святейшества фараона Сенусерта III, которому дарована жизнь вовеки веков, с целью помешать какому бы то ни было негру пересекать её по суше или по воде, на судне, или каким бы то ни было полчищам негров, исключая того негра, который пресечет её для торговли или имея поручение. С ними будут хорошо обращаться во всех отношениях. Но ни одному судну не позволено будет пройти мимо крепости Семне, идя вниз по течению реки. Так будет вовеки!"
– Великие слова! – восторженно прошептал Нехези. – Как все-таки хорошо служить умному и великому государю.
– Ты хочешь сказать, что нынешний фараон не велик и не умен? – усмехнулась Мерани.
– А ты сама считаешь Эхнатона великим фараоном?
– Да. Он по-своему велик и грозен. И имя этого владыки может прозвенеть в веках много громче чем имя Сенусерта!
– Грозен? Это так, но славу, для него заслужили его великие предки. И я много думаю о том велик он или нет в последнее время. С одной стороны легче всего сбивать надписи с каменных стел воздвигнутых великими людьми. А именно они некогда завоевывали для Египта новые провинции и строили вот такое великие крепости. Но с иной стороны восстать против привычных богов которым поклонялись многие тысячелетия тоже деяние великое. Эхнатон выстроил новый город Ахетатон. И за это потомки воспоют ему славу. Ты же видела новый город, Мерани!
– Славу? Или вечное проклятие? – спросила она.
– Проклятие иногда больше чем самая большая слава. Так говорил мой дядя Бата. Если это не проклятие забвения. Хотя можно ли будет забыть великий город? Даже если его разрушат, в будущем, то останутся развалины и потомки заинтересуются что это за развалины. Разве не так? А если так, то забвение Ахетатону не грозит.
– Одно очевидно, Нехези. Египет сейчас на великом переломе – вводиться новый единый культ бога солнечного диска Атона. И это также дело не простое. В этом ты прав. И может оно много тяжелее чем завоевать новую провинцию или даже целую страну.
К ним в этот момент подъехали колесницы ливийцев и офицер обратился к Нехези:
– Господин, там впереди показался отряд пеших воинов.
– И что? Это часть гарнизона Семне. Увидели нас, и вышли для встречи, – спокойно ответил Нехези.
Он сам всмотрелся в большой отряд воинов идущих двумя колонами.
– Но ведут они себя слишком агрессивно. Посмотрите сами, господин.
– Агрессивно? Сейчас проверим. Всем оставаться на месте. Вам двигаться ко мне только по моему приказу! – Нехези повернулся к Мерани. – Правь прямо на них!
– Но, господин! – возразил офицер. – Вы не можете так рисковать собой.
– Могу. В этот раз я совершенно спокоен за свою жизнь. А ты исполняй приказ!
Девушка без лишних вопросов подстегнула своих коней. Колесница понеслась вперед.
К ним приближались небольшие отряды пехоты. Передовые 50 воинов были вооружены копьями и прямоугольными щитами. Все они были в одинаковых доспехах из буйволовой кожи и калафах с полосатыми назатыльниками. Это выдавало в них регулярную армию фараона. На щитах были знаки скарабеев.
За копьеносцами следовали человек 100 лучников с луками в руках и колчанами со стрелами за спиной. Никаких доспехов на них не было, только льняные юбки, кожаные пояса и такие же полосатые калафы.
За лучниками шли человек двадцать вооруженных боевыми секирами.
Колесница Нехези остановилась прямо пред воинами. Хранитель лошади фараона поднял руку, показывая, что он желает говорить:
– Воины! Я посланец Его святейшества повелителя Верхнего и Нижнего Египта, живущего в правде, фараона Эхнатона. Внимание и повиновение слову и воле фараона!
– Жизнь! Кровь! Сила! Фараон! Фараон! Фараон! – в один голос гаркнули солдаты.
– Где ваш начальник?
– Я здесь, господин, – вперед выступил воин в бронзовом шлеме. – Я помощник коменданта крепости Семне. Увидев ваших людей, я собрал солдат и выступил навстречу. Сейчас здесь стало небезопасно.
– Почему это? – не понял Нехези.
– Из-за большого количества банд дезертиров. Сюда уже не дотягивается рука фараона, и они совершенно обнаглели.
Нехези был неприятно поражен этими словами.
– Рука фараона крепко сжимает меч Египта! – сурово сказал он. – Что это значит, что сюда она не дотягивается?
– Может и так, господин, – бесстрашно и без тени смущения заметил командир отряда, – но мы этого здесь не чувствуем. Только вчера неподалеку произошло нападение на посольство наместника Куша к фараону. Я едва сумел отстоять часть дани, что везли в Фифы и спасти жизнь самого посланника.
– Но почему же вы не уничтожите банду раз и навсегда? У вас же есть такие полномочия!
– Полномочия есть, а солдат нет. А без них никакие полномочия здесь не помогут. Вместо гарнизона в полторы тысячи солдат у меня всего триста двадцать человек. И из них сорок престарелые ветераны. Уже три года к нам вообще не посылали ни одного солдата смены. Содержание по росписи также не поступает. Что нам делать? Люди бегут и многие переходят к бандитам.
Нехези сразу даже не знал, что сказать офицеру и потому пробурчал что-то непонятное. Затем он повернулся и сделал знак рукой для командира ливийцев…
В большом приемном зале крепости, украшенном пышной росписью, собралось трое. Это были Эзана командующий гарнизоном крепости – старый воин служивший еще Аменхотепу III, Нехези и посол Куша.
Секретарь и писец смотрителя лошади фараона сидел в высоком кресле установленном посереди зала. Подлокотники кресла были сделаны в виде львиных голов. Руки посланца фараона лежали на этих подлокотниках.
Посол Куша чернокожий вельможа по имени Небра был немолодым толстым человеком с заплывшим жиром лицом. Он весь был так увешан золотом, словно сам был царем, идущим за данью к покоренным племенам, а не везущий её сам.