Эхо Безудержной Радуги
Шрифт:
«Мне очень стыдно за Альберта. Прости, что всё так получилось. Позвони мне как-нибудь. И помни, с тебя свидание, настоящее. Ты у меня, теперь, вроде как в долгу». Дэвиду Уайту от Элизабет Э.
В конце послания стоял улыбчивый смайлик и аккуратным почерком выведен номер телефона. Дэвид радостно присвистнул и, счастливый, поспешил покинуть это неприятное место. Выйдя на ночную улицу, он перешел через дорогу и направился вниз по тротуару, вдоль разноцветных витрин и магазинных вывесок. Кажется, жизнь выходит на новый этап и обретает новые краски, – подумал он, погружаясь в приятные мысли об Элизабет.
Но жизнь Дэвида не всегда была такой насыщенной и счастливой. Да и было ли это всё счастьем? И вообще, что такое на самом деле счастливая жизнь? Каждый решит для себя сам, после того как пройдет все круги «ада» при жизни, вместе с Дэвидом Уайтом. Для этого для начала вернемся в недалекое
Круг 1: МЕРТВЫЙ ШТИЛЬ.
Каждый человек, имеющий прямое отношение к морям и океанам, не понаслышке знаком как с бурями, так и со штилями. И если моряк всегда выберет штиль, то молодой Дэвид Уайт, наоборот, всегда мечтал о буре. Нет, он не был моряком. И о буре он мечтал не как о природном катаклизме. Ему хотелось яркой и распущенной жизни, шумных вечеринок в веселых компаниях, путешествий, каких-то спонтанных и необдуманных поступков и приключений. На деле же всё было совсем иначе. Так, дожив до своих двадцати пяти лет, Дэвид не мог вспомнить ничего яркого и запоминающегося из своей жизни, что ему хотелось бы повторить или то, за что он хоть чуточку мог бы собой гордиться. Каждое утро начиналось всегда одинаково. И это тоже не стало исключением.
Зазвонил будильник. Дэйв приоткрыл глаза. В комнате еще темно. Он протянул руку к телефону, который во всю вопил где-то на прикроватной тумбочке и отключил будильник. На часах было ровно семь утра. Самое время вставать, чтобы опять не опоздать на работу. Как всегда очень хочется спать и Дэвид уже по привычке переводит будильник еще на пять минут, чтобы еще хоть немного поваляться в теплой постели. Только он начинает снова погружаться в сладкий сон, как будильник снова звонит. Пять минут уже пролетело, словно их и не было. Дэйв не в силах пробудиться отодвигает подъем еще на пять минут. И снова та же картина. Только он закрывает глаза, как снова звучит эта мерзкая мелодия. Дэйв понимает, что еще одна отсрочка обойдется ему в списание приличного процента от зарплаты и, собирая всю силу воли в кулак, кое-как поднимается и садится на край кровати, в очередной раз проклиная это утро и понимая, какой же он все-таки несчастный и жалкий. В голове сразу всплывают все проблемы и заботы, накопившиеся за вчерашний день, и на душе становится еще тяжелее. Дэвид, быстро натянув футболку и штаны, вышел из своей комнаты в освещенный коридор, и, зажмурившись от света, поплелся в ванную.
– Дэйви, ну шевелись же, опять опоздаешь на работу, – из кухни появилась его мать, женщина, остающаяся еще вполне стройной не смотря на свой возраст, с большими черными глазами и черными короткими волосами с небольшой проседью. Она накинула куртку и сумочку и заторопилась в прихожею.
– Успею, – недовольно зашипел Дэвид, и зашел в ванную.
Дэвид жил вместе с родителями в небольшом трехкомнатном домике на тихой улочке тихого маленького провинциального городка из разряда одноэтажной Америки. Такая жизнь его серьезно напрягала. Он всегда мечтал о самостоятельной жизни и надеялся когда-нибудь переехать в Лос-Анджелес или Нью-Йорк. Хотя лично сам Дэвид там никогда и не был, но он точно был уверен, что это территория возможностей и реальный шанс выбиться в люди.
Входная дверь открылась, и в дом вошел невысокий мужчина лет шестидесяти, с уставшим от времени лицом и выцветшими глазами и с седеющими темными волосами с залысиной. Это был Оуэн, отец Дэвида.
– Мэри, ну где ты там? – недовольным тоном обратился он к матери Дэвида. – Поехали, нам еще ехать минут сорок, опоздаем.
Мэри торопливо обулась и из прихожей прокричала Дэвиду.
– Обед на плите, не забудь закрыть все двери! Всё, мы уехали.
Дэвид услышал, как захлопнулась входная дверь и повернулся ключ в замке. Он умылся и пошел на кухню, собирать обед.
Дэвид был из обычной рабочей семьи. Его отец был обычным механиком и всю жизнь проработал в автомастерской. Не смотря на то, что работал тот по двенадцать часов в сутки в отвратительно тяжелых условиях, зарабатывал он немного. Денег хватало только на жизнь – на самое необходимое, без излишеств. Мать Дэвида, работая парикмахером в социальной парикмахерской, зарабатывала и того меньше. В общем, звезд с неба Дэвид в детстве не хватал, хотя и не был обделен. Взрослея, он видел как родителям трудно, и как они всё-таки стараются из всех сил, не подавая виду. Ему было жаль их, и тогда, и сейчас. В детстве – потому что не может им ничем помочь, сейчас – потому что лучшие свои годы они уже упустили. Дэвид обещал себе, что никогда не повторит их ошибок, вырвется отсюда и поможет отцу и матери. Но время шло и ничего особо не менялось.
Дэвид сложил приготовленный
Дэвид вбежал в офис, когда на часах было без двух минут восемь. Успел, подумал он, и оглядел помещение. В кабинете вдоль стены в ряд стояло три письменных стола с компьютерами и прочей оргтехникой. За двумя столами с загруженными лицами уставившись в монитор, что-то печатая и записывая, сидели две девушки – Бритни и Марта, его коллеги.
– Привет, – пытаясь отдышаться, поздоровался Дэвид и прошел к своему столу возле окна.
Девушки мельком посмотрели на него, поприветствовали его и продолжили свою работу. Дэвид сел в кресло, включил компьютер и быстрым взглядом проскользил сначала по Бритни, затем по Марте. Бритни как всегда выглядела привлекательно. Блондинка тридцати трех лет, с густыми волнистыми волосами до плеч и карими глазами, невысокая, с приятной полнотой и фигурой. Она не была красоткой, но что-то в ней было такое, что часто при взгляде на нее, заставляло сердце Дэвида биться сильнее. Еще ему нравился ее парфюм. И сейчас он его чувствовал. Глубоко втянув воздух, он еще раз вдохнул ее сладкий аромат и почувствовал, как в штанах зашевелилось. Вот если бы была она чуть помоложе и у нее не было бы мужа и детей, подумал Дэвид, я бы непременно намекнул ей о своих чувствах, если, конечно осмелился бы. Марта, сидевшая чуть дальше Бритни за соседним с ней столом, была еще старше, лет сорока, тоже замужем, с черной стрижкой под каре, всё еще стройная, но уже с видимыми морщинами. Она практически не вызывала у Дэвида никакого влечения, ну разве что иногда, в отдельно взятых позах. Вообще, у Дэвида были с ними довольно противоречивые отношения, особенно с Бритни. Девушка имела достаточно странный характер. Ее настроение могло кардинально поменяться буквально за считанные секунды. Вот она весело смеется, а спустя несколько секунд уже с кем-то ругается до слез. Это, конечно, напрягало Дэвида, и в таких ситуациях ему хотелось загнуть ее и жестко трахнуть. Лично он старался избегать ссор, разве что в самых крайних случаях и списывал эти ее выпады на недостачу секса.
Часы на стене за спиной Бритни пробили восемь часов утра. В офис вошел главный директор – коротконогий толстяк с пивным пузом, обтянутый в классический костюм.
– Доброе утро, – традиционно пробубнил он, протирая платочком лысую блестящую голову.
– Здравствуйте, мистер Норрингтон, – за всех ответила Бритни.
Каждое утро начиналось с одного и того же. Ровно в восемь часов утра директор фирмы, Сэм Норрингтон, приходил к ним в офис чтобы нагрузить работой до самого вечера и выслушать отчеты о проделанной работе за вчерашний день.
– Ещё только восемь часов, а Дэвид Уайт уже на своем рабочем месте? – язвительно подметил Норрингтон, и, переваливаясь из стороны в сторону, подошел к магнитно-маркерной доске у стены напротив, где он каждое утро разрисовывает план действий и прочие статистики и рейтинги.
Дэвид молча посмотрел на него. Женщины сдержанно улыбнулись.
– Итак, обрисовываю ситуация по продажам на сегодняшний день, – толстяк взял маркер и комментируя, начал вырисовывать свои каракули на доске.
В такие моменты он раздражал Дэвида, и чтобы побыстрее перемотать этот скучный процесс, он мысленно отключался на какие-нибудь посторонние мысли, лишь изредка вслушиваясь в монотонную речь директора.