Екатеринбург-Сортировочный
Шрифт:
На личике пьяном как будто
улыбка, ведь он продавал.
Заборчик с колючкой бетонный
затем, чтоб никто не сбежал
в забытые богом притоны
и принял бы смерть от ножа.
6
За гаражами кирпич,
рваные детские шортики,
надпись «паскуда, терпи»
буквами крупными жёлтыми,
кресло, покрышки, ведро,
куколки старые девичьи,
спички, железо, гудрон,
кучи поломанной мелочи,
ржавые
тумбочки старенькой, панцирной
койки остатки, реле,
что своровали со станции,
бочки, канистра с водой,
свёрнутый трубкой линолеум,
кружки, тряпьё, ободок,
велосипед обездоленный,
тапки, гитара без струн.
Смотришь на это и просто так
вдруг наступаешь на труп
пьяной фантазии господа.
Дерево — способ укрыть
в трещинах счастья иллюзию,
чтобы изъяны, бугры
пощекотали нам пузико.
7
В одиннадцатом доме шум и гам.
Выходит из подъезда парень в гипсе,
за ним компания. И вот бугай
в задумчивости сильной говорит всем:
«Именно в этом же дворике как-то
мы выпивали в компании шумной.
Дело клонилось уж ближе к закату.
Думаю, дай-ка девчонок спрошу я.
Что они думают, если останусь
я на ночёвку? Без приставаний.
Память уже подводила местами.
Помню, сперва с предложением к Ване
я подошёл и от скуки избавил
лучшего друга, спросил между прочим:
«На ночь остаться с девчонками вправе
мы этой лунной и пасмурной ночью?»»
Бугай замолк, задумчиво дымя.
Мизинец одинокий был обмотан.
«Я тут недавно хоть, ведь я пермяк,
но чувствую себя в родном болоте», -
так начал он, до фильтра докурив,
и бросил мимо мусорки бычок свой.
Сквозь куртку даже бицепс был бугрист.
«Продолжу, — он сказал. — Слегка обжёгся.
Ваня ответил, подумав секунду:
«Это же классная мысль, братишка!
Нам ли с тобою такую-сякую
ночь пропустить эту? Договоришься?»
Девочек звали Катюша и Женя.
Я подхожу к ним с моим предложеньем:
«Девочки, слушайте, может, уже нам..?»
И характерным движением в шею
тычу. И что бы вы думали, парни?
Девки рассказывать начали бойко:
на Таватуйской их дом самый крайний.
Нас безбоязненно звали с собою».
И вдруг на полуслове он замолк,
провёл по волосам рукою жёсткой,
в рассеянности трогал он замок
на куртке и сказал опять: «Обжёгся.
Вечером поздним мы шли к Таватуйской,
взяли бухла: энергетик и водку.
Только и помню, что боль после хруста,
дальше пробелы сплошные и только».
Замолкнув, шла компания за ним.
Он выглядел совсем теперь героем.
Горел огнём вечерний магазин.
Их было трое, друг, их было трое.
8
Снег поутру ноздреват.
Выбьет витрину рубанок.
Станут стекло разбивать
граждане Узбекистана.
Била в лицо пятерня,
делая мужа покорным.
Бегал от стаи дворняг
опохмелившийся дворник.
Мрачный несохнущий двор.
Парни глотают подшипник.
Всё это ради того,
чтобы казаться большими.
Ты их, маманя, запри:
пусть поиграют в компьютер.
Сесть у подъезда на шприц
проще простого по сути.
Оштрафовали за вонь,
неузаконенный выброс
местный исетский завод.
Суд наказание вынес.
«Краденый велосипед
ищут уж года четыре», -
дядя в наколках сипел,
выпив четвёртый фунфырик.
Лезет в такси мужичьё
в мятых рубашках навыпуск,
но в гастрономе учёт:
после восьми им не выпить.
За гаражами пустырь,
место кровавых побоищ.
Только не вздумай грустить
и забирать их с собою!
9
Так вот он, уральский фольклор,
когда, не спросив никого,
с баяном на лавке в трико
ликует толпа выпивох.
Ну что ж, не радует?
Да я подвину шкаф.
Была украдена
судьба-судьбинушка.
Не чует беды трубадур:
заплатят гроши за латунь,
допьют и в кусты упадут.
Ты только, смотри, не блатуй.
И пусть финансово
не преуспели мы -
пойдём с авансика
да купим пенного.
Наркотики ищет примат.
По ним не скучает тюрьма.
Уйдут по УДО задарма
в уральский неласковый май.
Не петь частушки нам
да не приплясывать.
Лопатой рушим наст
борьбы межклассовой.
10
Вышли из двора быки.
Полторашки, как доспехи,
по пакетам. Ты прикинь: