Экипаж черного корабля
Шрифт:
Пожалуй, единственное, что остановило Хориса-Тата от немедленных действий, — это все сильнее напоминающая о себе боль в спине, похоже, он серьезно стукнулся, падая сверху. Он верил, что это не травма позвоночника — вряд ли он смог ходить, если бы это было именно так. Но в конце концов он еще никогда его не ломал, а мало ли как проявляют себя какие-нибудь трещины. Эта некоторая неуверенность Хориса, его общая растерянность, а главное — то, что он выключил фонарь, экономя в процессе размышлений батарею, спасли его от придвинувшейся вплотную смерти.
94. НЕУДОБСТВА
Холод, ужасный холод сдавил его со всех сторон. В своем желании путешествия он почему-то совершенно забыл о воцарившейся во внешнем
И все же снявший с себя обязанности командира генерал-канонир кое-что видел. Может, сверху, от корпуса «Ящера», падало какое-то свечение, сияли какие-нибудь габаритные огни? Этого не могло быть, гига-танк затаился на враждебном материке, и потому горение каких-либо опознавательных знаков рассматривалось как действие, нарушающее маскировку, — это чрезвычайно строго каралось. При большом желании трибунала за таковое разгильдяйство можно было поплатиться как за пособничество агрессору.
Он осмотрелся вокруг. Все направления были изотропны, даже назад, в «горное» нутро он уже не мог вернуться: он бы не нашел лестницу, а главное, не смог бы до нее допрыгнуть. Конечно, можно было бы стучать по пятнадцатиметровой толще «Сонного ящера» кулаками и ботинками, но была ли надежда, что кто-то расслышит эту комариную возню? Но шевелиться все же следовало, хотя бы потому, что холод пробил последнюю оболочку — под форменной рубахой встали стоймя соски. Даже как-то неудобно — эдакий, всю прошлую жизнь маскирующийся атавизм. Но и ниже, под штаны, тоже пробрался холод. Прямо через китель, деревянными руками, он принялся растирать грудную клетку и то, что находилось под просквоженной насквозь защитой брюк. Как-то он совсем не предусматривал таких неудобств. Разумеется, было абсолютно все равно, где умирать. Но все же эти неожиданные казусы советовали покуда двигаться, двигаться хотя бы куда-нибудь.
Он сделал шаг. С новым злорадным удивлением он почувствовал, что это довольно тяжело: то ли успели примерзнуть подошвы, то ли ноги уже начали превращаться в мраморные колонны. Следующие шаги удались лучше. При других обстоятельствах можно было бы надеяться на кратковременность обучения, но сейчас холод уже сдавливал виски. Тутор начал растирать уши и нос. Он совсем не думал, что будет заниматься такими глупостями в последний час жизни.
95. СЕКТОР СТРЕЛЬБЫ
Но как буднично все случилось. Они выдали себя, выдали, как последние олухи. Возможно, они еще не успели поднатореть в коридорных перестрелках. Тот, кто их послал, явно выбрал не самых опытных. Может, те задействовались где-то в перекрытиях лифтовых шахт или лестничных пролетов, ведь там, в канувшем в прошлом планировании, генерал-канонир Тутор вроде бы обещал отвлекающие атаки. Они выдали себя совсем по-глупому. Возможно, они считали, что столь взрывоопасное помещение требует особого подхода? Или здесь командовала независимая от воли человека
Полыхнувшие сверху лампы, утопленные в толстенных защитных стеклах и, наверное, способные светить под огромным давлением, даже где-нибудь в неизведанной пучине океана Бесконечности, куда «Соня» имел счастье не попасть во время путешествия в «корыте», выдали таящееся до этого момента будущее событие. Звон в голове Хориса не давал ему слышать, как оттягивалась домкратами тяжеленная входная дверь, но благодаря световому предупреждению он успел изготовиться к стрельбе. Еще ни разу в жизни ему не удавалось сражаться на столь малой дистанции, и к тому же в качестве пехотинца, однако опыт сверкнувших по судьбе танковых боев влил в него уверенность и силу. И покуда бронированный люк выкатывался из ниши и отваливался в сторону, он успел не только найти себе удобное местечко, прикрытое с нужной стороны железом, но и переключить игломет на максимально широкий угол стрельбы: ведь сейчас совсем не требовалось целиться с большой дистанции. И маленький рычажок развел двенадцать тоненьких, упрятанных в защитный кожух трубок чуть в стороны.
Там, в прошлом бронеакадемии, их, кажется, немного учили вести уличные бои — как давно это было. Учили или нет, но сейчас налицо была чистая импровизация. Он сумел остановить свой палец, когда в проеме показалась первая облаченная в шлем голова. Он дождался, пока их появилось три — не только голов, разумеется, а цельных, впаянных в форму и защитные латы фигур. Что значили те латы? Вполне может случиться, они стоили чего-то против легкого полицейского оружия, но уж вовсе не против тяжелого пехотного игломета, да еще с расстояния десять метров. Наверное, они совсем не ожидали встретить здесь кого-то живого и опасного — так, осмотреть склад и убедить хлопотливое начальство в своей служебной исполнительности.
Он не дал им этого сделать. Игломет работал в авторежиме и успел пальнуть трижды. При широком угле и плотности цели хватило бы одного залпа, однако на все так или иначе ушло менее секунды. Неизвестно, сколько из тридцати шести игл вылетело из стволов зазря. Друзья Меча уже корчились, с хрипом заглатывая, а может, выплевывая неожиданно ставший кисельным воздух — при всей своей токсичности яд на иглах не мог убить мгновенно, — а Хорис-Тат уже метнулся к проему и, обогнув тела, послал в люк несколько зарядов. Только после этого он выглянул, ожидая увидеть там новые трупы.
Там не было никого, ни мертвых, ни живых. Только теперь он внезапно вспотел. Нет, не от совершенного убийства, тут все было правильно. Он мысленно поблагодарил звезду Мать за то, что не попавшие в цели иголки, врезаясь в стены, не высекли искр. Возможно, стены склада покрыты специальным покрытием или краской? Возможно. Однако у него не оставалось времени даже провести по ним рукой, тем более снимать перчатку, дабы убедиться в правильности догадки. Кстати, искры могли высечь грохнувшиеся на пол, обвешанные оружием эрэнкашники. Похоже, Хорису серьезно везло, а с ним и всей «боевой горе». Или пол склада тоже покрыт какой-нибудь защитной мастикой? Хорис ничего такого не заметил. Но сейчас было некогда думать на столь отвлеченные темы: десятисекундное прошлое уже провалилось вдаль на целую эру.
Он рванулся вперед, опасаясь, что какая-нибудь блокировка сейчас толкнет на место многотонную ношу люка. А всего за секундный десятиметровый бросок по коридору танковый лейтенант настолько вошел в новую роль, что с абсолютным спокойствием ухнул прикладом оторопевшего при его виде механика. А дальше, продолжая ставить собственный рекорд в беге на короткую дистанцию, он даже немного попереживал, не раскроил ли незнакомому человеку черепную коробку, это ведь был свой — военный техник, а не вооруженный до зубов друг Честного Меча.