Экипаж «Меконга»
Шрифт:
— Ловко придумал. Труба без труб, значит? Дальше?
— Дальше, — увлеченно продолжал Привалов, — надо иметь поле. Представьте себе подводный энергетический луч, пропущенный по трассе. Определенная частота создаст поле, в котором нефтепродукт вытянется вдоль луча. Понимаете? Сплошная струя нефти сквозь воду, от западного берега моря до восточного…
— Так, — сказал Багбанлы. — Ты объяснил, как устроен паровоз. Теперь объясни, как он поедет без лошадей. Что заставит двигаться нефтяную струю?
— Может быть, сама энергия луча?… Ведь движется в магнитном поле проводник, если пересекает силовые линии… Я еще ничего не знаю, Бахтияр Халилович. Я излагаю голый принцип.
— Голый и беззащитный, — добавил Багбанлы. Помолчали с минуту. Привалов вытащил папиросы, закурил, беспокойно поглядывая на ученого.
— Ты ждешь моего ответа, сынок, — сказал наконец Бахтияр Халилович. — Сейчас я тебя разгромлю по трем пунктам. Первое. От западного берега моря до восточного примерно триста километров. Значит, грубо говоря, три градуса. А радиус Земли — шесть тысяч километров. Так?
— Ну, так.
— Теперь решим задачу для седьмого класса: радиус — шесть тысяч километров, центральный угол — три градуса. Чему равна стрелка дуги?
Привалов вынул из кармана маленькую счетную линейку.
— Один и восемь десятых километра, — сказал он, передернув движок и визир. — А к чему это?
Старый ученый удовлетворенно откинулся на спинку стула и затрясся от смеха.
— Значит, сынок, придерживаешься мнения, что Земля плоская? Может, она на трех китах смонтирована?
— Не пойму, отчего вы развеселились, Бахтияр-мюэллим.
— Смотри. — Багбанлы вынул авторучку и быстро набросал на папиросной коробке чертеж:
— Стрелка трехградусной дуги — почти два километра, — продолжал он. — Наибольшая глубина Каспия — около одного километра. Источником твоего луча, а точнее — направленного поля, могут служить только колебания, распространяющиеся по прямой. Значит, твой луч, не пройдя и половины пути, упрется в дно.
— Ах, дьявольщина! — воскликнул Привалов. — В самом деле, забыл, что Земля круглая!
— Ничего, бывает… Это знаешь, как однажды спросили верблюда, почему у него шея кривая. «А что у меня прямое?» — ответил верблюд.
— А если придать полю свойство отклоняться под действием земной гравитации? — сказал Привалов, помолчав. — Тогда луч пойдет по кривой. Ведь, по Эйнштейну, при высоких энергиях пространство искривляется…
— Ты легкомысленно относишься, Борис, к земному тяготению. Его природа еще недостаточно изучена. Кое-кто считает, что гравитация — процесс, стоящий вне времени. Полагают, что поле тяготения имеет энергию прерывистого порядка, квантовую, что существуют некие гравитоны — элементарные частицы тяготения. Но не будем отвлекаться. Перейдем ко второму пункту. — Багбанлы встал и принялся расхаживать по балкону. — Ты говорил о поверхностном натяжении и ожидаешь, что в ответ старый Бахтияр усладит твой слух стройной концепцией. Не надейся, сынок. Поверхность вещества — одна из основных загадок современной физики. Видишь ли, поверхностное натяжение жидкости — зона проявления особых свойств, присущих поверхности. Натяжение вызывает силы, всегда направленные внутрь. Чай в этом стакане напряжен. Его поверхность и сверху и на границах с дном и стенками давит внутрь с силой более десяти тонн на квадратный сантиметр. Поэтому жидкости трудносжимаемы. Еще недавно считали их вообще несжимаемыми. А твердые тела… Когда мы разрезаем ножом кусок глины, мы разобщаем целые миры и образуем новые поверхности. При этом высвобождается какая-то энергия…
Старый ученый остановился и через приоткрытую дверь заглянул в комнату. Там серебристо мерцал в темноте экран телевизора, перед ним сидели несколько женщин и детей.
— Что же все-таки находится под поверхностью? — спросил Привалов.
— Не знаю, сынок. И никто пока не знает. Как проникнешь под нее? Соскреби поверхность — под ней тотчас образуется новая граница вещества. Граница, на которой межатомные силы, скрепляющие элементы вещества, вступают во взаимодействие с окружающей средой и уравновешиваются особым образом. Почему? Еще не знаем. Но если мы познаём явление, то рано или поздно добираемся до сущности — ведь явление без сущности невозможно. Вот когда узнаем сущность, тогда и сможем использовать колоссальную силу, скрытую в поверхности.
— Значит, сейчас еще рано? — печально сказал Привалов.
Старый ученый не ответил. Стоя на пороге комнаты, он смотрел на экран телевизора.
— А третий пункт? — спросил Привалов.
— Иди-ка сюда, Борис. Посмотрим телевизор. Привалов встал, взглянул на часы:
— Поздно уже. Пойду, Бахтияр Халилович. Извините, что отнял у вас время…
— Э, брось. Иди сюда, говорю. Картина старая, но есть там один эпизодик… Сейчас его покажут.
Он взял Привалова за локоть и повел в комнату. Борис Иванович сразу узнал фильм: «Плата за страх».
…Грузовики везут нитроглицерин. Огромный камень, свалившийся с горы, загородил дорогу. Камень решили взорвать. В нем выдолбили шпур. Но как налить туда грозную жидкость, которая взрывается даже от взбалтывания?
Затаив дыхание, человек смачивает нитроглицерином стебель пальмового листа. Потом вставляет его в шпур и пускает сверху струйку нитроглицерина. Струйка обволакивает смоченный стебель и спокойно стекает по нему…
Багбанлы потянул Привалова за рукав, и они вернулись на балкон.
— Видел, как поверхностное натяжение работает? — спросил ученый.
— Африканцы таким же способом переливают воду в скорлупу страусового яйца. Ливингстон об этом писал, — сказал Привалов. — А у Жюля Верна — помните? — чтобы успокоить волнение, с корабля выливали в воду китовый жир. — Борис Иванович снова воодушевился — А теперь знаете как поступают в морской практике? Вывешивают за борт брезентовые мешки, набитые пенькой и залитые маслом. В мешках проколоты дырки, и масло стекает по борту в воду…
— Что и говорить, огромная сила, — задумчиво сказал Багбанлы. — .Может показаться невероятным: масляная пленка толщиной в одну молекулу гасит колоссальную энергию волны… — Он опять прошелся по балкону, заложив руки в карманы. — Но Шулейкин в «Физике моря» приводит пример: громадная кинетическая энергия курьерского поезда при внезапном торможении поглощается тончайшим поверхностным слоем соприкасания колес и тормозных колодок — и это не кажется невероятным…
Привалов не спускал глаз с ученого, напряженно слушал.