Экипаж «Меконга»
Шрифт:
— Ах, чуваки! — Юра понимающе закивал. — Это которые капитана Кука сожрали? Племя, поклоняющееся граммофону?
— Идите, Горбачевский, идите, — сказал Николай. Валерик решительно прошагал к двери. У порога он обернулся, взглянул на Юру.
— Даже смешно, — бросил он. — Как будто вы не любите танцы!
И вышел из беседки.
— Уел он тебя? — усмехнулся Николай.
— Не токмо уел, но паче того — убил до смерти, как сказал бы Федор Матвеев… Давай возьмем Валерку на яхту. Он давно к нам просится.
— А ну его к черту.
— Ты на него волком смотришь, а зря. Мальчик меняется на глазах. В девятый класс вечерней школы поступил. И вообще — хочет сблизиться с нами, а ты отталкиваешь…
— Я ему не нянька. — Николай включил настольную лампу.
Некоторое время они молча читали.
— Проклятая «сукрутина»!.. — проворчал Николай. Он полез в карман за сигаретами и тут заметил, что Юра рассматривает на свет один из листов рукописи. — Чего ты там нашел, Юрка?
— Да вот посмотри — какие-то эскизы. Действительно, на чистом обороте последнего листа рукописи виднелись еле заметные рисунки. Графит на рисунках почти стерся, остались только слабые следы бороздок, выдавленных на плотной бумаге острием жесткого карандаша.
Николай наклонил лампу. Теперь свет падал параллельно бумаге, и, подобно тому как ночью в свете автомобильных фар четко вырисовываются неровности дороги, карандашные бороздки выступили яснее.
— Наш ящичек, Колька! Да не один…
Небрежной, но твердой рукой на бумаге были набросаны один под другим три ящичка и обозначены их размеры. Два эскиза изображали ящички, похожие на тот, в котором хранилась рукопись Матвеева, на третьем был ящичек иных пропорций — квадратный и плоский.
Под каждым рисунком шла надпись. Кроме того, на всех трех стояли четкие латинские буквы, очевидно подлежавшие гравировке:
А М D G
Ниже была нарисована корона, а еще ниже — буквы помельче:
JdM
— Постой-ка, на нашей коробке, значит, должны быть эти буквы! — Юра бегом кинулся в лабораторию и вернулся с ящичком. — Ну да, так и есть. В гравировке ржавчина осталась, мы раньше не обратили внимания…
Охваченный исследовательским пылом, он достал из инструментального ящика иглу и принялся расчищать углубления, некогда оставленные на металле гравировальным резцом. Теперь буквы и корона обозначались совершенно отчетливо.
Эти буквы беспокоили Николая. Где-то он их видел раньше. Память у Николая была отличная, и его раздражало, что он никак не может вспомнить…
Взгляд его рассеянно скользнул по раскрытой книге, оставленной Валериком.
— Фу, черт, какое совпадение! — воскликнул Николай и прочел вслух: — «Оцепеневший Безмо, нагнувшись над его плечом, читал слово за словом:
«AMDG»…
Юра, хохотнув, потянул к себе книгу.
— «Ad majorem Dei gloriam» — «к вящей славе господней», — прочел он поясняющую сноску. — Девиз иезуитов! А что такое JdM? В «Бражелоне» этого нет. Задает нам, однако, загадки флота поручик!
— Подожди, — сказал Николай. — Нужна система. И он быстро набросал на бумаге:
— Толково! — Юра со вкусом потер руками. — Теперь переведем надписи. Позвони Вальке, она хорошо французский знает.
— Придется. — Николай взял листок с табличкой п ушел в лабораторию, к телефону.
Вскоре он вернулся.
— Значит, так, — сказал он. — Первый ящичек, «ля прев», — это «доказательство». «Ля суре» означает «источник». «Клеф де мистэр» — «ключ тайны».
— Ишь ты, ключ тайны! — Юра взял штангенциркуль и измерил длину, ширину и высоту железной коробки. Получилось: 257,5 X 54,2 X 54,2 миллиметра.
— Возьми счетную линейку, — сказал он. — Посмотрим, как относятся друг к другу эти размеры. Раздели 257,5 на 54,2.
— Относятся, как 91/2: 2: 2, - сказал Николай и взглянул на свою табличку. — Выходит, наш ящичек с рукописью — «источник».
— Ясно! — воскликнул Юра. — Теперь — в каких единицах даны размеры на эскизах? Если 54,2 разделить на 2 — будет 27,1 миллиметра. А английский дюйм — 25,4. Значит…
— Значит — размеры не в английских дюймах, — сказал Николай. — Потом разберемся. А пока систематизируем результаты.
И они составили новую таблицу:
— Итак, — сказал Юра, — кто-то заложил рукопись в наш ящичек и заказал еще два — для «доказательства» и «ключа тайны». Очевидно, не Матвеев: вряд ли он увлекался иезуитскими лозунгами. Кто же? И что запрятано в другие ящички? И где они?
Тут-то и вошел в беседку Колтухов. Он остренько посмотрел из-под мохнатых бровей на молодых инженеров и сказал тихо и даже ласково:
— Вы что же, голубчики, на высокой частоте начали хулиганить?