Экипаж
Шрифт:
– Пошли есть, – воскликнул Тели. – Я умираю от голода, а остальные…
Вдруг он остановился.
– А где Дешан?
– Он вылетел тебе навстречу всего четверть часа назад, из-за какой-то неисправности в моторе.
– Он натолкнется на патруль. За кого-нибудь другого я бы волновался, но у него зоркий глаз.
В столовой он заметил розданные карты.
– Начинайте партию, – сказал он. – Эрбийон, поиграйте пока за меня и смотрите не подведите.
Стажер выиграл и, очень довольный,
– Отлично, мой мальчик, – ответил тот. – А теперь дайте-ка и мне побороться за собственную удачу.
Садясь на свое место, он сказал:
– Дешан, наверное, еще меня там ищет.
Пока игра шла своим чередом, Эрбийон подошел к Мори:
– Ну, как впечатления после первого боя? – спросил он.
Клод уже, было, заговорил, но внезапно передумал и с мягкой улыбкой пробормотал:
– Простите меня за то, что я не дам вам ответа. Сначала я хотел бы рассказать о них кое-кому другому.
Жан вернулся к столу, где шла игра в бридж. Тели играл с тем пылким и ребяческим задором, с которым делал абсолютно все: исполнял ли кадриль эскадрильи или сражался. Его запал, как обычно, задавал тон остальным, и партия вместе с ним казалась более живой и более занятной.
Марбо, карауливший у двери, вмешался в разговор:
– Смотри-ка, Тели, Дешан не возвращается. Складка легла на лоб капитана, но он сказал:
– Он уже целую неделю не вылетал, ему хочется проветриться.
Вызывающее везение сопутствовало Новию, и Тели решил во что бы то ни стало его обыграть. В этой борьбе час пролетел незаметно. Скатерть медового от солнца цвета внезапно потускнела. Глаза обратились к небу. На него беловатыми клочьями наползали густые тучи.
– Дешан скоро вернется, – машинально сказал капитан.
Однако голос прозвучал как-то странно и удивил его самого. Он выдавал беспокойство, которое до сих пор им не осознавалось и которое Тели почувствовал также явно у других. Тем не менее никто из них этого не показывал. В эскадрильи знали, что говорить о несчастье – значит его притягивать.
Они опять углубились в игру, но, охваченные глухим беспокойством, сидели как на иголках. Пальцы судорожно вцепились в карты.
– Почти ничего не видно, – вдруг сказал «доктор».
– Вечер наступил очень быстро, – ответил Эрбийон.
– Это из-за того, что мы поздно пообедали, – заметил Шаренсоль.
Они опустили головы, чтобы как-нибудь невзначай, пусть даже взглядом, не обменяться мыслью, которая, как все понимали, была их общей. Все знали о непреодолимом отвращении Дешана к полетам в сумеречном мареве, и при этом никто, даже издалека, не слышал рокота его самолета.
Тишина нарушалась только упражнениями капитана Ройара на манипуляторе. Тели, обернувшись к нему, очень тихо сказал:
– Не могли бы вы перестать, старина. А то ваши позывные можно принять за сигнал тоски.
Затем, обращаясь к игрокам, лихорадочно добавил:
– А вы что притихли? Мы еще не закончили. «Доктор», делайте ставку.
Лица вновь склонились над картами, расположенными в виде веера. Тем временем и последние просветы затягивались. Крупные капли дождя, как в гонг, застучали по железной крыше.
– Эрбийон, подойдите ко мне, – сказал капитан.
И прошептал ему на ухо:
– Позвоните, только не отсюда, а из кабинета, позвоните на батареи, в наблюдательные пункты, в штаб армии, везде, и попробуйте что-нибудь узнать.
Когда молодой человек вернулся, комнату уже освещали электрические лампочки. Несмотря на то что Тели не произнес ни слова, все глаза слишком пристально всматривались в Жана.
– Они ничего не знают, – сказал он, сопроводив свои слова жестом, который ему не удалось сделать беззаботным.
– Тели, их было четверо? – спросил Марбо вполголоса.
Капитан не ответил. В столовую прокралась смерть.
Однако Новию, которого обуял ужас, захотелось переключить внимание.
– Без шанса на успех, – сказал он.
А Шаренсоль ответил:
– Двойка треф.
Стажеру показалось, что всем не хватало воздуха, но дверь открыть они были не в силах. В ночи бушевала гроза.
Поскольку другого занятия они не нашли, то партия продолжалась.
Два дня подряд они сидели в бараке, ходящем ходуном от бури, с завываниями свирепствовавшей на плато. Ветер разворотил крыши ангаров. Чтобы пройти по летному полю, приходилось сражаться с ним, словно с течением полноводной реки.
Все эти два дня Тели ждал новостей о Дешане. Он любил его глубоко, сильно, конечно же с менее трогательной нежностью, чем Бертье, но более крепкой любовью, потому что она основывалась на тысячах воспоминаний о совместных попойках, разведках, сражениях, на осязаемой и ежедневной основе трехлетней жизни в эскадрильи.
Перестав надеяться, он приказал вывесить в столовой следующее обращение:
«При первом же просветлении – патруль из пяти самолетов. Искать боя».
Марбо прочел этот приказ первым и пошел к Тели.
– Ты хочешь отомстить за Дешана, это так? – спросил он.
Капитан промолчал, тогда он продолжил:
– Это не наша обязанность. Мы не истребители.
– Что, дрожишь, Желатин? – зло ответил Тели.
Толстый капитан пожал плечами.
– Тебе отлично известно, ради полезного дела я сделаю все, что нужно, – сказал он. – Но ты зря решил рисковать своей и нашими шкурами из-за горечи потери.
Брови капитана дрогнули, но он сдержался.