Экипаж
Шрифт:
– Пусть не покажется вам это странным, но необходимо научиться смотреть, – сказал он, – уверяю вас. И для этого может потребоваться немало времени.
Он спросил его еще о многих технических деталях и при любом ответе Жана ворчал:
– Посмотрим, посмотрим, это не так-то просто.
Однако ничего похожего на вопрос, которого молодой человек все время ожидал и который казался ему самым главным – относительно его отваги – от Тели он так и не услышал. Это умолчание задело Эрбийона за живое: он усмотрел в нем пренебрежительное отношение. Недавний испуг полностью рассеялся, и на этой равнине, где солнце и воздух благоприятствовали полету, он ощущал себя не подвластным страху. Он решил это доказать.
– Господин капитан, когда я смогу подняться в воздух? – спросил он заносчиво.
– Если будет хорошая погода, завтра я возьму вас с собой, – ответил Тели на вопрос, который, судя по всему, его не удивил.
– Мы полетим на линию фронта? – уточнил Жан.
– Нет, в Монте-Карло.
Несмотря на эту насмешку, Эрбийон опять спросил:
– Мы будем сражаться, да, господин капитан?
Тели посмотрел на него с выражением какой-то насмешливой нежности.
– Очень надеюсь, что нет, – ответил он. – Если бы при каждом вылете приходилось сражаться, нашей профессии была бы грош цена.
Молодой человек сдержался, не выразив своего удивления и разочарования, однако капитан догадывался обо всем, что чувствовал офицер-стажер: он желал продемонстрировать свою храбрость, проявить героизм в битве, прославиться, был убежден в необходимости ежедневного проявления отваги. Он вспомнил свое собственное прибытие в эскадрилью три года назад и свои собственные мысли, так похожие на те, что он читал в глазах Эрбийона. Ему захотелось многое разъяснить ему, однако он понимал, что молодой человек не поверит ему, и подумал: «Отличное пополнение».
Он и не заметил, что эта похвала относилась, скорее, к тому юному младшему лейтенанту, каким был он несколько лет назад, чем к стоявшему перед ним офицеру-стажеру.
– Вы полны отваги, я уверен в этом, – сказал он по-доброму. – У новеньких всегда больше смелости, чем у нас, утомленных.
Вдруг он нахмурил брови, бросил взгляд на летное поле и стремительно направился к группе, собравшейся возле ангара. Чтобы не оставаться в одиночестве на обширном поле Эрбийон пошел за капитаном.
Вскоре они оказались возле ангара; с одной стороны чехол на нем был приподнят, обнажая его высокий неф и смутные очертания самолетов. Механики беспечно болтали друг с другом. Посреди них, сидя на баке с бензином, толстый лейтенант курил очень старую трубку. Когда капитан подошел, мужчины подтянулись; офицер, не пошевельнувшись, широко улыбнулся:
– Отличная погодка, не правда ли, старина Тели? Ты не летаешь?
Он блаженно потянулся.
– Ты что, дежуришь для того, чтобы погреться на солнышке? – неожиданно закричал капитан. – Посмотри вверх.
В его голосе, в потемневшем взгляде сквозил гнев, и Жан удивился, увидев, как строгий начальник сменил приветливого и насмешливого молодого человека. Однако толстого лейтенанта это нисколько не встревожило. Проследив за рукой Тели, он поднял глаза на указатель направления ветра, находившийся на ангаре и невозмутимо сказал:
– Этот чертов бриз дует все время в разные стороны. – Он подал знак двум мужчинам и направился к гигантской «Т», чтобы изменить ее положение. Когда он вернулся, Тели проворчал:
– Толстый бездельник.
Потом сказал Жану:
– Эрбийон, представляю вам моего старого товарища, Марбо, начальника наблюдательной службы и лучшего среди них.
Офицер-стажер с уважением разглядывал того, кого капитан отрекомендовал подобным образом, и опасался, как бы лейтенант не был задет упреками, прозвучавшими в его присутствии. Однако толстяк сказал:
– Благодарю за то, что вы были здесь, мой молодой друг. Тели не хотел уж слишком уронить мой престиж в ваших глазах, иначе я бы услышал что-нибудь похлеще.
Тели не смог удержаться от смеха:
– Ты же хорошо меня знаешь, слон ты эдакий, – проворчал он, потом спросил: – Бертье давно улетел?
– Примерно два часа назад, капитан, – ответил один из механиков.
– Пора бы уже ему и вернуться. Я поручил ему произвести беглый осмотр.
Марбо, вновь усевшийся на свой бак, состроил гримасу полного неодобрения:
– Некоторым никогда не бывает достаточно.
– Да, действительно, – рассеянно ответил Тели.
Он смотрел на нежно-голубое небо, на горизонт, дрожащий в неровном свете. Марбо пожал плечами.
– Тебе-то ведь небось тоже хочется полетать, а? – сказал он. – А подходящего задания нет.
– Пойду проверю новый мотор.
Эрбийон устремил на Тели умоляющий взгляд.
– Возьмите меня с собой, господин капитан, – попросил он.
– Я уже вам сказал: завтра, – сухо ответил Тели. – Я хочу, чтобы меня понимали. А пока изучите карту, это вам пригодится.
Глядя на капитана, удаляющегося к своему самолету, Марбо сказал Жану:
– Не изводите себя, старина. Тели – самый лучший парень на земле, но ему кажется, что он слишком молод для того, чтобы ему подчинялись. Вот и все.
Эрбийон никогда в жизни не мог бы себе представить, что существуют такие толстые и неопрятные летчики, как Марбо. Униформа грязно-голубого цвета, слишком широкая, свободно болтающаяся на крепких ногах и руках лейтенанта; его тело и шею облегал серый армейский свитер; на ногах пара сабо. Со своей с зазубринами трубкой, зажатой между мелкими желтыми зубами, он смахивал на мирного фермера, который под конец дня предается размышлениям.