Экономическая история мира. Том 3. Англия: колониальный империализм. Германия: юнкерский капитализм. Франция: ростовщический империализм. Особенности империализма США и Японии. Развитие капитализма в России
Шрифт:
Поэтому и состав уральских заводчиков был особым. Первых заводчиков, предприимчивых людей сменили их потомки, для которых заводы были лишь источником доходов, т. е. типичным феодальным владением. Анатолий Демидов, потомок первого частного горнозаводчика, родился в Италии, русского языка не знал, и секретарь переводил ему на французский донесения с заводов. Он считался покровителем искусств и гордился тем, что по его заказу Брюллов написал «Последний день Помпеи». Павел Строганов участвовал во Французской революции, причем был даже членом клуба якобинцев, среди которых был известен как Поль Очер (от принадлежащего ему Очерского завода). Потом он остепенился, но жил все-таки за границей и в Петербурге и хозяйством заводов не занимался. Поэтому
Но даже в этой крепостной отрасли начинался переход к капиталистической организации производства. XIX век в металлургии начался со спада. К 1815 г. производство сократилось на 20 % по сравнению с уровнем начала столетия, а потом, к 30-м гг., восстановилось до этого уровня. Причиной было сокращение экспорта металла в два раза в связи с завершением промышленной революции в Англии. Англия теперь покупала меньше российского металла, а внутренний рынок не мог поглотить его возросшую массу, и цены на него упали. Пуд полосового железа, который к началу спада стоил 1 руб. 20 коп., теперь продавался за 50 коп.
С падением цен пришлось сокращать затраты, снижать себестоимость продукции. Возможным оказалось сократить затраты на заготовку угля и руды. Эти вспомогательные работы выполняли заводские крестьяне или сельские работники, которые жили в основном за счет своих хозяйств, и им можно было сократить плату. А зарплату мастеровым, работавшим в цехах завода, сократить было нельзя: у них не было иных источников существования. Некоторые заводчики совсем перестали платить за вспомогательные работы, превращая их в обычную барщину. Другие при сокращении производства освобождали часть крестьян от работ, заменяя эти работы оброком. А за счет этого оброка погашались затраты на заготовку угля и руды остальными крестьянами.
Такие затраты было легче снижать заводчикам, у которых при заводах было много заводских крестьян, т. е. большие сельские вотчины. А в наихудшем положении оказывались те, у которых не было этих феодальных резервов производства, у которых и вспомогательные работы выполняли мастеровые. Таким образом, первая перестройка в XIX в. происходила еще на феодальной основе.
Совсем иной характер имела следующая перестройка – в 40-50-х гг. В это время металлургическое производство росло, и практически весь прирост за 60 лет с начала века происходил за эти 20 лет. В эти десятилетия резко увеличился спрос на металл: нарастали капиталистические явления в стране, строились пароходы и разнообразные машины. Чтобы использовать благоприятную конъюнктуру, надо было расширять производство. Но увеличивать численность крепостных горнорабочих было невозможно. Следовательно, надо было повысить производительность труда. А это можно было сделать двумя путями – совершенствуя технику и используя экономическое стимулирование.
В железоделательных цехах происходит переход к пудлингованию при переработке чугуна в железо. В Англии эта технология стала частью промышленного переворота, потому что при этом древесный уголь заменялся каменным, что существенно снижало стоимость продукции. Но на Урале каменного угля не было, а леса пока было достаточно. Пудлингование велось на том же древесном угле, и стоимость железа не понижалась, лишь увеличивалась производительность труда в железоделательных цехах.
А на вспомогательных работах в эти годы происходит переход к наемному труду. Нанимали тех же крепостных заводских крестьян, менялась лишь форма оплаты их труда. Обычно их переводили на оброк, который можно было отработать, нанимаясь на прежние работы, а можно было и заплатить деньгами. Феодальная рента при этом отделялась от капиталистического найма, а это порождало материальную заинтересованность работника в результатах своего труда. Стали широко практиковаться и подряды, причем в качестве подрядчиков выступали наиболее предприимчивые из тех же заводских крестьян.
Таким образом, перестройка 40-60-х гг. имела уже капиталистическое содержание: заводы перестраивались на капиталистический лад, насколько это допускали крепостнические отношения.
Хлопчатобумажная промышленность. Как известно, «самой капиталистической» в России того времени была хлопчатобумажная промышленность. Именно с этой отрасли и начался в стране промышленный переворот. Первая российская фабрика, Александровская казенная хлопкопрядильная мануфактура, начала действовать в первые годы XIX в., а к середине века переворот в хлопкопрядильном производстве был завершен. Производство хлопчатобумажных тканей с 1800 по 1860 г, выросло в 39 раз, а потребление хлопка – в 66 раз. Это несоответствие объяснялось тем, что больше половины тканей производилось не на фабриках и мануфактурах, продукция которых статистически учитывалась, а в крестьянских промыслах, причем крестьяне использовали преимущественно покупную дешевую фабричную пряжу. Если в начале века Россия импортировала половину потребляемых тканей, то уже в 30-х гг. доля импорта сократилась до 5 %, т. е. внутренний рынок был уже насыщен отечественной продукцией.
Дело в том, что в хлопчатобумажной промышленности крепостной труд почти не применялся. Эта отрасль стала развиваться тогда, когда уже было запрещено основание новых посессионных мануфактур, поэтому купцы-промышленники могли использовать только наемный труд. А помещики хлопчатобумажных заведений не заводили: эта отрасль перерабатывала импортное сырье, а не сырье помещичьих имений, а к тому же она не работала на казну, поэтому никаких привилегий не давала. Наемный труд и работа на широкий народный рынок и ускорили развитие этой отрасли.
Совсем иначе развивалась старая льняная промышленность. В середине века Россия давала 64 % всего льна, поступавшего на мировой рынок. Казалось бы, имея такое неограниченное количество дешевого сырья, льняная промышленность должна была развиваться особенно успешно. В действительности с 1800 по 1860 г. предприятия льняной промышленности увеличили выпуск тканей только на 50 %. На душу населения они производили только 0,5 аршина тканей. Но больше половины продукции льняных мануфактур тоже шло на экспорт, а из оставшейся части значительную долю забирала казна: ткани нужны были для парусов, для белья солдат и матросов. Так что для рынка оставалось совсем немного тканей.
Между тем россияне ходили в основном в полотняной одежде. Дело в том, что в этой отрасли подавляющую массу продукции давали крестьянские промыслы и домашняя крестьянская промышленность, которые не поддавались статистическому учету.
Шерстяная промышленность к началу века была помещичьей отраслью с преобладанием крепостного труда, причем производила только армейское сукно, обслуживая казенные потребности. За 1800–1860 гг. производство шерстяных тканей выросло в 13 раз. Чем объяснялся такой рост помещичьей отрасли? Тем, что она перестала быть помещичьей. Когда тканей стали производить больше, чем требовалось для армии, пришлось менять ассортимент продукции. Армейское сукно не годилось для рынка. Рынок предъявлял спрос на дешевые и тонкие камвольные ткани. Но для этих тканей не годилась грубая шерсть российских овец. Для них была нужна импортная «гребенная» пряжа из шерсти мериносовых овец, причем эта пряжа производилась только на фабриках.
Для помещиков это было слишком сложно. Они продолжали изготовлять армейское сукно, а новые ткани на рынок стали выпускать купеческие предприятия в городах. Для купцов было легче заниматься импортом сырья, а потом они организовали мериносовое овцеводство на юге страны, стали строить фабрики по производству гребенной пряжи (первым стал выпускать такую пряжу Тучков на своей фабрике в 1845 г.). Таким образом, развитие капитализма в шерстяной промышленности происходило путем увеличения удельного веса купеческих предприятий.