Шрифт:
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если вам срочно нужно знать, в какой валюте хранить свои сбережения при обострении экономического кризиса, за помощью надо обратиться к финансовому аналитику или банковскому консультанту. Специалист в области экономической социологии ничем помочь не сможет. Но если правительству нужно узнать, какую валюту в кризисные времена покупают миллионы россиян, чтобы лучше планировать государственную политику, ему следует обратиться к экономическим социологам. Экономисты хорошо знают, как должны вести себя люди в рыночной ситуации. Социологи знают, как на самом деле ведут себя люди.
Хомо экономикус – существо рациональное – хомо социологи-кус – существо реальное – соединились в этой междисциплинарной
Экономическая социология – это применение социологических концепций и методов для анализа производства, распределения, обмена и потребления товаров и услуг. Таково общепринятое международное определение этой науки. В ней ярко проявляется синтез двух ведущих дисциплин современности – экономики и социологии.
Когда задают вопрос, зачем экономистам нужно преподавать основы социологии, то ответ возникает далеко не сразу. Действительно, экономическое знание представляет сегодня настолько сложное и разветвленное образование, что на его постижение не хватит и пяти лет. А тут еще учи основы другой науки. Стоит ли студентам забивать головы лишним материалом, если кроме данных текущих опросов населения социология им дать ничего не может?
Если науку об обществе свести к опросным методам, то, конечно, такая наука не нужна специалистам, оперирующим нелинейными кривыми денежных потоков и макроэкономическими моделями функционирования финансовых рынков. Но почему-то в самой развитой экономической державе мира США социологию преподают в 250 университетах и колледжах, в 600 школах бизнеса и администрирования, в средних школах, а в 1960-е годы, когда в стране отмечался социологический бум, социальную литературу миллионы американцев читали на ночь, вместо детективов. Спрашивается, зачем прагматичным американцам нужны излишние расходы?
Оказывается, без социального консультанта в цивилизованном мире сегодня не обходится ни президент страны, ни директор корпорации, ни специалист по управлению персоналом. Социология, психология, право и экономика составляют костяк социальных наук, которые в системе высшего образования постепенно выходят на первое место. Социальными их называют потому, что они направлены на изучение и изменение различных аспектов социального организма общества. Юрист трудится в сфере защиты гражданских и имущественных прав, экономист помогает гражданам эффективно вложить свои деньги или построить успешный бизнес, психолог разгружает предприимчивых граждан от накопившихся перегрузок, стрессов, душевных переживаний. А что делает социолог? Неужели только то, что, опрашивая граждан, выясняет их мнение об очередном президенте или устанавливает рейтинг популярности политической партии?
Нет, конечно, социология представляет собой не технологию опроса населения, а фундаментальную науку, раскрывающую закономерности поведения больших масс людей и функционирования современного общества в целом. Она как бы объединяет усилия других наук, составляя целостную картину социальной реальности.
В системе научного знания социологии отведено особое место. Она единственная из наук, изучающих общество в целом, подобно тому, как физика – единственная наука, описывающая природу в целом. Обе они составляют фундамент человеческого знания. И хотя физике более двух тысяч лет, а социологии не исполнилось и двухсот, она успела приобрести вид логически стройной и обоснованной системы достоверного знания. Опрашивая немногих (выборочную совокупность), социолог выводит знание обо всех (генеральная совокупность), поскольку индивидуальные мнения он обязательно обобщает, группирует, строит типологии и классификации, применяя для усреднения данных методы математической статистики. Опрашивая людей (респондентов) по тщательно составленной программе, ученый делает вывод о массовых стереотипах, ценностных ориентациях, структурах поведения, расслоении населения, мотивах и образе жизни. Создавая социально-типическую картину общества, социология изучает людей как представителей больших социальных групп, т. е. носителей социальных статусов и исполнителей социальных ролей. Одним словом, ее интересует не внутренний мир индивида, как психологию, а внутренний мир общества и поведение больших масс людей.
В России оно долгие годы было под запретом. Сегодня оно делает свои первые шаги. Но и они оказались вполне успешными. Те, кто в вузе изучил основы социологических знаний, стали иначе смотреть на окружающий мир, понимать его законы, успешнее строить свою карьеру и личную жизнь. И неудивительно, ведь отечественная социология опирается сегодня на мощные традиции мировой науки.
Наше общество находится в процессе перехода от социализма к капитализму, строит демократический порядок и стремится повысить материальное благосостояние населения. Нет, к цивилизованному капитализму, если таковой вообще существует, наша страна еще не перешла, хотя экономика – погоня за деньгами и выколачивание прибыли – уже стала краеугольным камнем общественной жизни. Именно от нее ждут будущего процветания. Потому на роль «прорабов перестройки» страна избрала экономистов, которых сменилось у руля уже несколько поколений. Одни ориентировались на постсоветские модели, другие – на западные капиталистические, третьи – на социал-демократические. Но ни одно не добилось успеха. Говорят, им мешают политики. Кто-то предлагает поменять людей, мол, у русского народа не рыночный менталитет и не те ценности, на которых можно строить цивилизованное рыночное общество.
Может быть, так оно и есть, но почему-то «прорабы» американского, японского и западногерманского капитализма никогда не грешили ни на политиков, ни на народ. Они привлекли специалистов, глубоко проанализировали резервы, выяснили свои возможности и принялись постепенно наводить порядок в обществе. Они не создавали выдуманных теорий, исходили из жизни и не забегали вперед. Их целью было не внедрение конкретной экономической модели, а обеспечение населению достойного образа жизни.
Можно модернизировать общество сверху – через политику и заимствование чужих моделей, а можно снизу – через культуру и повседневную жизнь людей. Как бы между прочим, не торопясь, не проводя поспешных экспериментов и не создавая ложных иллюзий.
Когда западные специалисты оценивают тот капитализм, который мы успели у себя совершить, они поражаются нашей бестолковости. Даже используя наилучшие рецепты, мы умудрились взять из них самое худшее. Оказалось, что мы сделали все наоборот и в результате пришли к дикому, немыслимому для цивилизованного Запада капитализму, который и капитализмом-то никто не решается назвать.
Сегодня почти все стало измеряться деньгами: престиж, способности, успех, карьера. Каждый думает только о себе, о том, как получить максимум благ. В экономической теории это называется «экономическим человеком». Присущая русскому народу духовность и альтруизм вытеснены «на обочину» общественного развития. Почему-то считается, что прежде чем создавать рыночные механизмы, надо избавить русский народ от социальных пережитков и устаревших традиций. Но история доказывает, что японцам добиться экономического процветания не помешал, а только помог национальный характер и традиционные ценности. На культивировании национальных черт и нравственных идеалов базируются все региональные модели капитализма – от буддистского и мусульманского до англо-романского. Никто не спешит избавляться от социального «балласта», считая его краеугольным камнем экономического успеха.
Любая цивилизация строилась на гуманистических идеалах, а не на «жадности», «выгоде» или «жестком прагматизме». В основе успехов западноевропейского капитализма лежала протестантская мораль. В США культивировали не «дикий капитализм», как мы представляем себе это через призму вестернов, а добросовестность, религиозность, семейные и отеческие ценности. Японское «экономическое чудо» строилось на коллективистской морали, чувстве патриотизма и гражданского долга. Превращению Англии в «мастерскую мира» в свое время не помешали феодальные пережитки и институты сословной чести, а возрождению Германии – традиционный дух бюрократизма.