Экономические провалы

Кокорев Василий Александрович

Торжковское шитье по сафьяну.

Казанские узорчатые сапоги.

Мценские кружева из ниток, балахнинские из шелка.

Курские шерстяные кушаки.

Нижегородские непромокаемые, валяные из шерсти, то есть целебные, без всяких швов, пальто.

Балахнинское непромокаемое дубленое полотно, весьма удобное для лагерных палаток, потому что непромокаемое.

Макарьевские валяные из шерсти сапоги и калоши.

Вятские деревянные изделия из капа.

Великоустюжские шкатулки и прекрасно-окованные ларчики.

Сольвычегодские замочки.

Вот уже сколько набралось предметов, а мы не перебрали и десятой части России, сказав только то,

что подсказывала память. Если всем предметам народного труда дать сбыт, то это улучшит самую их выделку на местах и внесет в тихую, мирную жизнь этих местностей истинное благоденствие, иначе же все то, что выработала жизнь, завянет и исчезнет. Такой печальный пример нам представляет черневая серебряная работа в Великом Устюге. Там остались только два старичка, которые знают этот секрет; все производство угасло, потому что наша промышленность, оторвавшись от народности, оставила его в забросе. В бытность мою в Эдинбурге, на заводе известного г. Мортон-Эллинга, я заметил, что он нюхает табак из великоустюжской табакерки, и завел с ним разговор о табакерке. Почтенный хозяин сказал мне, что эта работа заслуживает удивления и что во всей Англии она в уважении. "Вероятно, тот город, прибавил он, где их выдедывают в России, не успевает наготовиться, и оттого так редко можно находить подобные вещи". По возвращении в Россию я едва отыскал в частных домах подержанную устюжскою табакерку, с видом Москвы, и послал ее г. Мортон-Эллингу, как ценителю этой работы.

Пока писались эти строки, входят в голову уже новые почему и почему. Опять начинаю.

Почему не подумать об устройстве рыбных рынков в Москве и Петербурге, крытых, с бассейнами проточной воды, на коих бы рыба продавалась по цене, доступной для всех? Теперь живой судак большой величины стоит в Москве 10 руб., а в Петербурге 12 руб. Тот же судак на Белеозере стоит 30 коп. Такая дороговизна происходит оттого, что нет мелких пароходов для подвоза в С.-Петербург рыбы из озер Ладожского, Онежского и других; нет потому, что нет стогласной компании, и что торговля свежею рыбою находится в руках простых рыночников.

Почему не подумать о водяном пути из С.-Петербурга к Белому морю в Онежскую губу? От С.-Петербурга до Повенца, посредством озер Ладожского и Онежского, соединяемых рекою Свирью, самое удобное водяное сообщение, а от Повенца до Онежской губы всего 60 верст, и по этому расстоянию множество рек, так что богомольцы более ста лет отправляются этим путем из С.-Петербурга в Соловецкий остров, - а новгородцы более 500 лет, - и где-то в одном месте перетаскивают свои лодки на себе версты три. Ну вот, если бы эти три версты прокопать и воспользоваться обильными запасами боковых вод, то ведь выйдет то, что из С.-Петербурга на пароходе в четыре дня можно быть на Белом море. Тогда и дороговизна на рыбу исчезнет, и будет всякий в состоянии покупать ее, что для русской жизни, соблюдающей посты, необходимо нужно.

А если мы коснулись путей сообщения и тронули тем соображение об удешевлении провозных цен на товары, то невольно являются опять новые почему и почему.

Почему не заняться расчисткою донских гирл, отчего бы Ростов соединился с Азовским морем и доставка пшеницы за границу значительно бы удешевилась?

Почему пароход из Гавра до Кронштадта идет десять дней, а от Кронштадта до Васильевского острова, до таможни, двадцать дней? И этим-то путем движется вся торговля Европы с Петербургом, Москвою и северною Россиею!

Почему русские товары, предназначенные к заграничному отпуску, идут от Ладоги до нагрузки их в иностранный корабль

сорок дней? Если бы из Ладоги была железная дорога, по проекту г. Усова, к Финскому заливу, то товары вместо сорока дней поспевали бы в десять часов.

Почему между реками Волгой и Сухоной, на расстоянии 150 верст, нет железной дороги, которая бы соединила Архангельск с Астраханью, так чтобы между этими оконечностями России путь совершался, во время навигации в восемь дней?

Почему бы не обратить внимания на то, что через Волгу ни в Ярославле, ни в Костроме, ни в Нижнем, ни в Казани и т. д., нет ни одного разводного моста, тогда как на Рейне, который быстрее Волги и имеет более пароходов, есть мосты, разводимые в пять минут тремя человеками? Если на Рейне частные люди нашли выгодным построить мосты для взимания в свою пользу за проезд из леса, привезенного морем в кораблях из Норвегии, то как же нам не найти в том выгоды, имея леса почти на берегах Волги?

Почему бы не обратить внимания на то, что во всех приволжских городах пилят на дрова семисаженной длины бревна, а вершины их остаются в лесах без употребления?

Оканчивая наши почему и почему, мы надеемся, что и Европа выскажет свои почему и почему того и того у нее нет. Во время моего краткого путешествия я заметил многие странности, но я их оставлю до времени за собой.

Вот сколько набралось предметов, указуемых мыслью, при рассмотрении потребностей настоящего времени.

Слышу возражения, что компания с десятью миллионами не в силах будет совладеть со всем. Отвечаю: все названные предметы составляют только заглавие предстоящей деятельности; из них надобно выбирать нужнейшие. Здесь я повторяю мысль, сказанную прежде: когда отчет первого или второго года докажет, что вложенный в дело капитал принес, положим, 10%, тогда явятся сотни миллионов и овладеют всеми нужными предметами благоустройства, без всякого затруднения в капитале. Эта компания может вот что сделать: мать, говорящая своему сыну: "Тебя я готовлю в такую-то канцелярию или полк," - будет говорить иначе: "Готовься, мой милый, в Муравейник, и бери с собою туда свои десять или пятнадцать тысяч. Там и жалованье дают, и делу учат, и на капитал вырабатывают прибыль. Иди, трудись, будь муравьем, живи от своего труда; не старайся быть пиявкой, которая сосет сок из жизни людей". Теперь пора сказать уже и о том, что предстоит для деятельности на третьем пути - пути неведомом, который должен уясниться в изучении России.

Об этом пусть уже поговорит сама компания, когда она состоится, а теперь что же говорить, когда промышленное изучение России еще не совершилось? Этот разговор принадлежит уже членам компании, когда они разместятся по обширным углам русской земли, а теперь для первоначального размышления довольно и того, что сказано.

Нам остается пожелать одного, чтобы члены компании приготовили со временем вот что:

Промышленный словарь России, написанный на местах тех городов и селений, кои войдут в описание.

Чтение лекций о политической экономии и торговле и прикладной химии и механике.

Издание особого журнала о действиях компании, с помещением в нем практических статей о промышленности.

Училища для образования детей всех членов стогласной компании в том направлении, какое нужно для пользы дела и развития гражданства.

Клуб промышленности с библиотекой, выставкою картин русских художников и музеем образцовых изделий и товаров, открытым для безденежного входа всем.

Постоянное отправление молодых людей за границу для изучения всего полезного.