Чтение онлайн

на главную

Жанры

Экономика, политика, общество (Новые реалии России, Сборник научных трудов)
Шрифт:

Никто не вправе применять насилие иначе, как для защиты прав лиц и только в случае нарушения этих прав.

Никто не вправе применять насилие по соображениям общественной или иной пользы. В частности, никто не вправе принуждать никого, даже и заключенного, к труду; никто не вправе призвать никого на воинскую или государственную службу против его воли.

Никто не вправе принимать решения о применении насилия по соображениям защиты прав дееспособного (на момент принятия решения) лица иначе, как по его обращению. Государство, однако, обязано защищать нарушенные права потерпевшего лица и без его обращения в случае, если это лицо недееспособно или прекратило существование. 6. Верховенство Хартии

Никто не вправе принимать законы или вести деятельность, противоречащие настоящей Хартии.

Никто, в том числе и государство, не вправе заключать договоры и присоединяться

к организациям (даже и международным), если это налагает на него обязанности, противоречащие настоящей Хартии.

Любое лицо может обжаловать в суд действия любых других лиц, в том числе и государственных, в случае любого ущемления его прав, гарантированных Хартией.

Закон, нарушающий Хартию, отменяется по решению суда и перестает действовать с момента принятия решения судом. При этом суд обязан определить обычные права лиц, исчезающие с отменой закона, а также величину и порядок компенсации государством отмены этих прав.

– -----------------------------------------------------------------------------

А.Липкин ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ПАТРИОТИЗМ: КУЛЬТУРНЫЕ ОСНОВАНИЯ.

– -----------------------------------------------------------------------------Данный материал впервые был опубликован в составе сборника научных трудов Института коммерческой инженерии "Экономика, политика, общество. Новые реалии России", 1992 г.
– -----------------------------------------------------------------------------Нельзя возродить общество, не возродив его дух. В этом суть призыва к ВОЗРОЖДЕНИЮ ПАТРИОТИЗМА, который все громче слышен сегодня. Каждое нормальное общество живо "не хлебом единым" и имеет свои идеалы (для "прагматичного" Запада это, например, идеал свободы, ради которого они готовы отдать жизнь). Но что стоит за словами "патриот", национальное или религиозное "возрождение", "национальное государство" и его "естественные границы"? Не разобравшись с этими вопросами, нельзя адекватно понять происходящие в стране процессы и возможные сценарии ее будущего развития.

Есть общинный "социал-патриотизм", в основе которого лежит деление на "наших" и "не наших" (по принципу этнического происхождения, конфессиональной или другой принадлежности), поиск врага и погром "не наших". Русский (украинец, литовец,...) в этом случае рассматривается как прилагательное к той или иной территории, институту, конфессии, этносу. Распространение русского "социал-патриотизма" автоматически приводит к многократному усилению антирусских "социал-патриотизмов" на Украине (чего, возможно, там некоторые хотели бы) и в других республиках.

Альтернативой является либеральный патриотизм, основанный не на идее великодержавия, не на новой "государственной религии", а вытекающий из традиций российской культуры ХIХ - начала ХХ вв. Культуры, корни которой через нестяжателей Оптиной пустыни тянутся к Сергию Радонежскому и Андрею Рублеву, а плоды в культуры Европы, Америки, Японии. Эта культура нас вскормила и сформировала российский тип личности, давший в конце ХIХ начале ХХ вв. образцы русского писателя, художника, инженера, ученого, офицера, солдата, рабочего, предпринимателя, высоко котировавшиеся во всем мире. За исключением предпринимателя эти образцы (как образцы, наряду с другими), по сути, пережили почти весь советский период и были дискредитированы в культуре лишь в конце брежневского "застоя". Но и сегодня таких людей еще достаточно много.

Говоря о культуре и истории как основе либерального патриотизма, мы имеем в виду главным образом светскую культуру и историю. Безусловно хорошо, что православие и другие "мировые" религии освободились от внешнего гнета и завоевывают новые души, но утверждение, что вера в Бога абсолютно необходима для всех - несколько преувеличено. Не следует считать религию панацеей от всех бед, и, избави Бог, превращать "мировую" религию в религию "государственную" (как в древних восточных деспотиях). Популярный сегодня тезис, что "все наши беды от потери веры в Бога" не выдерживает критики. "Комунистический атеизм" в СССР был, на самом деле, не атеизмом, а характерной для XX в. формой неоязычества (похожее явление имело место и в фашистской Германии). Но вряд ли кто станет осуждать гуманистическую русскую литературу и культуру XIX - начала XX вв., которые в значительной части, если не в основном, были сугубо светскими (как и в Европе).

Другой вопрос (с виду терминологический, а на деле глубокий), который здесь часто возникает - как следует называть эту культуру - российской или русской. Если русской, то как быть с Гоголем, или "великим русским художником, родившимся в бедной еврейской семье" - Левитаном и многими другими творцами этой культуры. По-видимому, правильнее употреблять определение русский к этносу, языку и связанным с ними особенностями. Светская же культура Нового времени, главными центрами которой были Петербург, Москва, а позднее - и города Юга России, полиэтнична в принципе (даже если из нее вычесть все республики, не входящие в РФ и часть автономий внутри РФ). Просторы Сибири, Север и многие другие области были русскими скорее колонизованы, чем завоеваны. А колонизация воспитывает свойство восприимчивости к чужой традиции и культуре. Поэтому по отношению к культуре Нового времени правильнее говорить российская культура, а человека, относящего себя к этой культуре и государству, называть россиянином (похожая ситуация имеет место в США, где американцы могут быть немецкого, ирландского, еврейского, итальянского и др. происхождения, но главное - они американцы). Поэтому можно говорить о русском крестьянине, русском фольклоре, отчасти (поскольку здесь уже существенно влияние российской культуры) о русском характере. Но городская светская культура, которая нас вскормила - это российская (и советская, но ее мы здесь не анализируем) культура, принципиально открытая для всех этносов. Именно российская культура наименее склонна к этническому национализму, а, с другой стороны, этнический национализм смертельно опасен в первую очередь именно для российской культуры. (Этим она отличается от, скажем, украинской, для которой одним из важных моментов формирования всегда было противопоставление "ляхам" и "москалям").

Вообще полиэтничность - типичное свойство очень многих наций, которые являются, по сути, новоевропейским продуктом политической и культурной дифференциации сначала внутри европейской цивилизации, а затем под ее влиянием и у неевропейских народов. Нации, в отличие от этносов и цивилизаций - очень молодые образования. Российская нация, т.е. полиэтническая общность, сформировалась вокруг создания национальной светской культуры (в первую очередь литературы) Нового времени и национальной истории в ХVIII - ХIХ вв. (чуть позже аналогичный процесс пошел на Украине, Белоруссии, Кавказе, Прибалтике, Молдавии). До этого существовали русский этнос, православная цивилизация и российское государство, но не нация. В Европе тоже сначала (к ХVI в.) сложились границы государств, как правило, совпадавшие с языковыми границами, а затем уже (к ХIХ в.) сложились национальные литературы, истории и культуры. Такая картина вырисовывается, если обратиться к истории России и Европы и если выделить "классическое" либеральное понимание "нации" и "национального государства" (государства граждан) ХIХ в., кардинально отличного от общинного (национал-социалистического), советского "номенклатурного" (пятый пункт анкет и т.п.) и "постколониального" - продукта национально-освободительного движения - пониманий "нации", 1 0рожденных ХХ веком.

Россия безусловно принадлежит не только Средиземноморскому культурному очагу, который породил исламскую и христианскую культуры, но и новоевропейской культуре. Россия XVIII-ХХ вв. развивается по европейской логике, проходя те же фазы в искусстве (классицизм, сентиментализм, реализм, романтизм, авангардизм) и в мышлении (эпоха Просвещения, материализм, позитивизм, постпросвещенческий идеализм, феномены массовой культуры). Если же брать допетровскую Русь, то в социальном и культурном плане многое из того, что имело место в нашей истории, происходило и в Восточной, и в Северной Европе. Особенностей, связанных с московским самодержавием, совершенно недостаточно для того, чтобы противопоставлять на цивилизационном уровне Россию и Европу (как это делали евразийцы - течение российской эмигрантской мысли 20-х гг. ХХ в.). Скорее следует говорить о России и США (особенно имея ввиду ХIХ-ХХ вв.) как о двух крайних экспериментах, поставленных европейской цивилизацией.

Как часть Европы мы ощущаем общеевропейский постпросвещенческий духовный кризис, глубина которого пока неясна. Но сегодня больше всего, захватывая широкие слои населения, ощущается "модернизационный" кризис. В этом отношении наша ситуация напоминает японскую, где наш ХIХ век выступает в роли "эпохи Мэйдзи". При этом, правда, имеется существенное отличие - громадные размеры страны и ее этническая, языковая, конфессиональная и прочая неоднородность. Поэтому этот процесс идет не однородно во всей стране. Угрозу для этого процесса представляет сваливание в очередное "народническое" социалистическое доиндивидуальное состояние на державной, этнической, или конфессиональной основе. Но 90-ые годы ХХ в.
– не 30-ые. И мир, и мы стали другими. И это вселяет надежду на быстрое изживание этой опасной тенденции.

Поделиться:
Популярные книги

Хозяйка лавандовой долины

Скор Элен
2. Хозяйка своей судьбы
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.25
рейтинг книги
Хозяйка лавандовой долины

Беглец

Бубела Олег Николаевич
1. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
8.94
рейтинг книги
Беглец

Сердце Дракона. Том 19. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
19. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
7.52
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 19. Часть 1

Возмездие

Злобин Михаил
4. О чем молчат могилы
Фантастика:
фэнтези
7.47
рейтинг книги
Возмездие

Я – Орк. Том 2

Лисицин Евгений
2. Я — Орк
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 2

Запретный Мир

Каменистый Артем
1. Запретный Мир
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
8.94
рейтинг книги
Запретный Мир

Ратник

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
7.11
рейтинг книги
Ратник

Восьмое правило дворянина

Герда Александр
8. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восьмое правило дворянина

Мир-о-творец

Ланцов Михаил Алексеевич
8. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Мир-о-творец

Гром над Академией. Часть 1

Машуков Тимур
2. Гром над миром
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
5.25
рейтинг книги
Гром над Академией. Часть 1

Падение Твердыни

Распопов Дмитрий Викторович
6. Венецианский купец
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.33
рейтинг книги
Падение Твердыни

Кодекс Охотника. Книга IX

Винокуров Юрий
9. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
городское фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга IX

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Камень

Минин Станислав
1. Камень
Фантастика:
боевая фантастика
6.80
рейтинг книги
Камень