Эксклав Русия
Шрифт:
Жилье старика стояло среди низких, но массивных, разлапистых лиственниц на берегу мелкого и неширокого ручья, который, журча по острым серым камням, терялся среди пологих скал и убегал вниз, к разлому. Выше, в сторону взмывавших в небо скальных пиков с белыми далекими шапками снега, с которых, казалось, сползал туман, в конце небольшой тропки находился ключик.
Покачав и уверившись в крепости хижины, старик стал настилать на нее собранные жерди, увязывая их мотком ленты-липучки. Слипнувшись хитрыми ворсинками и размокнув, лента придавала конструкции достаточную для сильных ветров крепость. Настелив сверху собранный лиственный лапник, старик починил крышку-загородку, сплетенную из мелких ветвей, и расстегнул дверь внутреннего дома. Усталость после ночных опытов
Наступал серый от захвативших мир туч день. Было тихо, шумел ветер, настолько ровно и непоколебимо проносясь мимо, что ветки деревьев почти не колыхались, и только туман выше ручья, сползая с гор, вихрился под ветром и исчезал, съеденный без остатка.
Забросив за спину капюшон с солнцезащитным обзорным стеклом, Иан, неспешно двигая карабином и вклеивая концы ступней в едва ощутимые трещины, поднимался по тросу наверх. Небольшой рюкзак удобно сидел на спине, не мешая движению. На поняге, кроме необходимого в пути снаряжения, в особых крепежных петлях висел небольшой топор-ледоруб, несколько тонких строп, колчан и маленький арбалет из белого металла. Волосы были связаны сзади в хвост пластиковым ремешком, такими же серыми ремешками был зашнурован и сам Иан, от мягких невесомых ботинок и узких штанов с множеством карманчиков до просторного анорака из непромокаемой и непродуваемой ткани. Одежда не давала замерзнуть, но свободно пропускала воздух, и Иан, несмотря на яркое и, казалось, очень близкое солнце, почти не вспотел. До стационарной навесной лестницы, ведущей к дедову логову, оставалось не более полукилометра.
Едва видимая тропа, среди головокружительных изгибов скал, чахлого кустарника и редких рощ, уходила то вертикально вверх, и тогда приходилось лезть по тросу, то спиралью поднималась на очередную полянку среди камней, где пересекала очередной горный ручеек.
Подтянувшись и забравшись на очередной уступ, на котором можно было удобно расположиться, свесив ноги, Иан вытер пот со лба и невольно загляделся на раскинувшуюся внизу панораму. Горы, уходящие далеко на юго-восток, с одной стороны подсвеченные солнцем, с другой погруженные в черную тень, были покрыты высоко вверху острыми шапками снега. Справа гряда гор плавно опускалась, переходила в холмы, неровным кругом огибающие огромную долину, покрытую изгибами более низких холмов, зелеными и желтыми пятнами рощ и невидимой сейчас лентой реки. Только далеко, на юго-западе, слабо угадывался небольшой голубой лоскут воды и черная палочка спецбашни, стоящей там на берегу. Тучи разнесло, воздух пах свежестью и видно было далеко.
Вдруг Иан замер. Слева в высоте, где изгибы скал терялись в облачном тумане, появились темные точки. Они кружились, плавно передвигаясь вдоль отвесных каменных стен в теплых, нагретых воздушных потоках, издалека похожие на стайку мух. Но Иан знал, что это за мухи. Махоны имели трехметровый размах крыльев, весили до семидесяти килограмм и, легко догоняя диких псов, охотящихся стаями, выбирали жертву и взмывали с ней резко вверх выше самых высоких кедров. Вдобавок махоны обладали соколиным зрением, острыми когтями, способными ухватить за голову человека и, обладая задиристым нравом, были всегда голодны.
Стараясь не привлекать внимания, Иан на ощупь проверил колчан и арбалет. Тетива на тонком пластиковом луке натягивалась воротком с зубчатой полосой, а над желобком был укреплен 4-х кратный прицел, использовавшийся обычно в качестве подзорной трубы. Стрела летела недалеко, после тридцати метров убойную силу теряла, но отбиться от хищника или подстрелить крола на обед Иан мог, точно попадая в движении в намеченную точку. Нож в полпальца толщины со скошенным острым лезвием висел слева в ножнах. Обвязав себя стропой за пояс и закрепив петлю за скалу за спиной, Иан стал ждать развития событий.
То, во что выродились предки орлов, ястребов или кого-то другого – огромная иссиня-стальная птица ленивыми взмахами крыльев перемещалась со стаей товарок вдоль скал. Вдруг птичий мозг выделил необычное изменение цвета, а глаз зафиксировал движение при дыхании жертвы. Издав пастью протяжный крик, птица, привлекая внимание, бросилась в атаку. До жертвы оставалось не более десяти метров, огромные лапы раскрылись для захвата, клюв превратился в молот, как вдруг небольшая белая стрела, мелькнув оперением, ударила махону прямо в глаз. Глаз лопнул с громким хлопком, птица, издавая рев от боли, сбилась с курса и, загребая крыльями воздух, пыталась удержаться на весу.
Не выдержав, махон спикировал вниз, увлекая за собой разлетевшихся в разные стороны других птиц. Иан облегченно вздохнул – в этот раз не пришлось доставать нож. В случае контактного боя шансы его были невелики даже с мечом, и Иан благодарил духов гор за то, что его рука не дрогнула. Меч, как оружие не только защиты, но и нападения, полагался в их поселении взрослым мужчинам, преимущественно военным. Иан же был худым и жилистым подростком, которого постоянное лазание по горам, во время охоты на пантолов, мелких копытных животных с небольшими рожками и длинными ушами, эволюционировавших, видимо, из отряда парнокопытных, сделало легким и мускулистым. А долгие сидения в засадах научили терпению и вниманию, развили способность наблюдать происходящее со стороны и анализировать увиденное.
Проводив пикирующих птиц взглядом, Иан отвязал себя от скалы и, проверив, хорошо ли закреплено снаряжение, полез вверх.
Проснувшись, старик долго лежал неподвижно и смотрел вверх на уже зажегшуюся подсветку домика. Снаружи значительно стемнело, и ветер чудесным образом прекратился. Стояла необычная тишина, кроме журчания ручья и негромкого копошения устраивающихся на ночь птиц, ничего не было слышно. Старик посмотрел на браслет палмтопа – на экране высветился ряд данных. Померив кровяное давление и прочитав данные о погоде снаружи, старик решил вставать и спустил ноги с ложа. Предназначенный для северных широт автономный внутренний дом был значительно доработан для длительного проживания. Кроме стандартных сундука, печи-обогревателя и ложа-трансформера, по необходимости превращающегося даже в лодку, в домике было несколько полок со старинными книгами и сложными приборами, комбайн-синтезатор еды и вместительный холодильник в складе под полом.
В углу стоял старый водородный генератор, лежала куча щепок и отопительных брикетов для печи. В изголовье висела вторая умка с чуть большим экраном, походная поняга с множеством ремешков и карманов и отдельно двухметровый лук из твердого пластика да колчан длинных стрел. Рядом старая медицинская сумка и открытый корф для пробирок. В тамбуре, у входа, стоял ледоруб, лежал рюкзак свернутого парашюта и стоял запасной биотуалет, используемый как полка для всякой мелочи. В углу под потолком висела связка копыт пантолов для отпугивания злых духов и древняя статуэтка богини-матери. Ковер с меняющимся рисунком и ловец духов над ложем дополняли жилище отшельника.
За окошком похолодало, но терморегуляция умного домика отреагировала на понижение температуры снаружи и включила печь. Достав из холодильника орехово-шоколадный батончик и согрев стакан сублимированного молока, старик поел. Боль во всем теле сначала ощущалась постоянно, но по мере движения куда-то растворилась. Прихватив пакет с гранулированной едой для Орса, старик, расслабив застежку, распахнул полотно входа и через тамбур вышел на лужайку. Собака ждала его и, неспешно встав, подошла поздороваться. Почесав собачью, как всегда с ухмылкой, но умную морду, он насыпал корма, налил воды и задумчиво стал смотреть на большой валун посреди лужайки рядом с кострищем. Через некоторое время на лице старика мелькнула улыбка, и он, махнув рукой, подобрав и забросив в палатку пострадавшую утром умку, двинулся по тропке вверх к источнику.