Экспансия. Рой
Шрифт:
Невдалеке от корабля Иолайя попросила опустить ее на поверхность.
– я прогуляюсь. Сегодня замечательный день.
Барт кивнул и двинул машинку на малой скорости в отсек приема. Иолайя вернулась только через сорок минут. Поспешивший к ней пилот был слегка отстранен, что вызвало у пилота некоторое изумление, и, сославшись на усталость, женщина отправилась спать в свою каюту.
Позже Капитан вспомнит это эпизод, и найдет объяснение странному поведению штурмана.
– Еще кофе, капитан?
– Да, Шпала, не откажусь. – голос БК вывел его из теплых воспоминаний на светлую поверхность напольного покрытия в капитанской рубке.
Из окна подачи выполз поднос с дымящейся чашкой.
Шпалой они прозвали корабль за его форму вытянутого параллелепипеда, которую они видели, находясь в смотровых залах верфи на орбитальной станции Земля 4, где собирали это новое чудо техники.
Иолайя медлила с ответом на вопрос компьютера о кофе, но потом все же произнесла:
– да, давай чашечку. НЕ делай его сладким только, хорошо?
– да, Штурман. Капитан, до выхода из гиперпространства 18 часов 14 минут.
Собственно, в этом напоминании Барт не нуждался. Он находится здесь именно для того, чтобы проверить правильность заданных координат выхода из гипера, сверить их с теми данными, которые компьютер уже имел на предмет текущего местоположения корабля относительно точки входа. И эта проверка тоже стала скорее формальной обязанностью: все расчеты производили штурманы, а Иолайя всегда демонстрировала великолепную точность и отличные навыки использования бортового маршрутизатора. Это был третий их совместный полет, все три раза они летали на этом корабле и входили в гипер более двадцати раз, двигаясь в поиске планет, и никаких проблем не возникало. Собственно, проблема могла возникнуть лишь в двух случаях. В одном из них штурман вводил ошибочные данные входа-выхода в гиперпространство и тогда командир имел возможность установить на маршрутизаторе функцию записи; по прилету, ошибка штурмана становилась предметом разбора на полетной комиссии. Или же командир мог задать команду информирования его до произведения записи и мог либо сохранить запись, либо сделать разбор ошибки штурмана самостоятельно, тем самым принимая ответственность на себя. В большинстве экипажей, вне зависимости от предназначения космолета, командиры старались сохранить за собой право решать судьбы экипажа – так существовала возможность создать более сплоченную команду. На судах малых классов, таких, как этот Территориальный разведчик команда состояла из 2-3 человек и подбором ее занималась специальная комиссия психоконтроля. Надо отдать должное, ребята из ее отделов дело свое знали и ситуаций, когда экипажи малых судов разваливались по несоответствию характеров, почти не случались. Говорят даже, что некоторая часть командования космофлота, имевшая доступ к базам данных и программам отбора, исподволь использовала этот самый доступ в сугубо личных целях – например, проверка совместимости с будущими женами или молодыми любовницами…что было строжайше запрещено законом. Именно за эту характерную особенность комплекс программ по подбору экипажей малых судов и получил заштатное название «Сваха».
Согласно этим программам, на борт кораблей подбирались, как правило, разнополые командир и штурман. Связи между ними не запрещались и даже в некоторой степени поощрялись во избежание психологических и физиологических перегрузок из-за отсутствия удовлетворения физиологических потребностей в длительных полетах, в условиях тяжелого ничегонеделания в периоды нахождения в гиперпространстве. Запрещено было лишь зачатие детей. При посадке на корабль оба члена экипажа проходили медицинское обследование, которое должно было подтвердить присутствие каких-либо противозачаточных средств в организме обоих партнеров. В случае нарушения экипаж немедленно снимался с программы полета и расформировывался.
Так что как правило, проблемы непрофессионализма внутри экипажей малых судов почти не существовало.
Иолайя потрепала Барт по ежику на макушке, проходя к штурманскому креслу. Мрачные мысли командира мгновенно улетучились.
– Шпала, выдать координаты выхода на проверку!
– Принято, штурман. Капитан, координаты на главном мониторе.
Барт повернул голову слегка влево, протянул левую руку, прикоснулся к замерцавшему в верхнем углу голомонитора прямоугольнику и «потянул» его поближе для увеличения масштаба. Глаза пробежали по ровным строкам четырехмерной системы координат. Барт сверил данные с записями на персональном блоке управления командира и удовлетворенно кивнул. Нажал кнопку конфирматора и положил правую ладонь на табло сканера справа от себя для подтверждения согласия с полетными данными. Сканер сменил цвет на зеленый и квадратик на голомониторе погас.
Теперь предстояло провести некоторые работы по проверке настроек гипердвигателя и маршрутизатора. Этот регламент работ соблюдался неукоснительно, иначе малейший недочет в работе линейных и нелинейных систем мог привести к изменению точки выхода. А попасть в малоизученные системы звезд на неизвестном удалении от родной планеты не хотел никакой экипаж. Барт встал и направился в отсек гипердвигателя. Работы там хватало минимум на три-четыре часа, необходимо было удалить любой мусор из герметичных сегментов корабля, где располагались двигатель и маршрутизатор, даже человеческий волос, попавший на поверхность петли Мебиуса, расположенной в самом сердце двигателя практически открыто, мог привести к непоправимым ошибкам относительно точки выхода из гиперпространства. Когда двери отсека с легким шипением закрылись за ним, Барт вздохнул, и начал надевать костюм технического обслуживания.
За работой время текло незаметно. Убрав инструмент и сняв костюм, разведчик прошел во внешний тамбур отсека гипердвигателя и задал программу проверки чистоты отсека, которая проверяла отсутствие посторонних предметов внутри отсека. Проверка занимала 10-15 минут, но требовала внимательного наблюдения за показаниями на мониторе. Когда проверка закончилась, Барт направился в рубку. Согласно внутреннему регламенту, штурман в это время оставалась в рубке выполнять обязанности капитана по проверке всех остальных систем для пилотирования в условиях нормального пространства на фотонных или антигравитационных двигателях. Услышав скрип дверей на входе в рубку, Иолайя повернулась и послала изумительную улыбку командиру. Им было по 32 года, но Барту иногда казалось, что Иолайя какими-то восьмыми и десятыми чувствами могла читать мысли напарника и угадывать их с завидной точностью.
– Кэп, сегодня ты побыстрей справился? Не терпится домой поскорей? – она нарочно опустила полную форму «капитан» – длительное задание подходило к концу и несколько упрощенные формы обращения могли быть прощены.
Но вот тон второй фразы почему-то не понравился Барту. Полет всегда требовал определенных моральных усилий, и, словно чувствуя это, Иолайя никогда не позволяла себе добавить даже каплю раздражения в любой вопрос по любой теме. Барт отнес это на счет некоторой усталости и избытка стимуляторов после бессонной ночи.
– да, – Барт сел в кресло.
– что у тебя?
– все системы в норме, подготовила системы для переключения на фотонный и провела предварительную подготовку к эпидемиологическому карантину.
– хорошо. Поедим?
Штурман кивнула. Они продиктовали свои заказы Шпале и через некоторое время получили свои порции из окна подачи. Собственно, всем было известно, что еда на кораблях дальних переходов пища приготавливалась в синтезаторе из некоторой части отходов и полуфабрикатов синтетического происхождения. Но процедура «заказа» из меню оставляла некоторое ощущение «настоящести» приготовленной пищи и поэтому её сохранили по рекомендациям все той же группы психоконтроля. Новички же, только что прибывшие для прохождения службы на корабль, как правило восхищенно цокали языками и удивлялись, а «старики» прятали ухмылки на лицах, и кто-нибудь из них обязательно «предупреждал» новичка: