Экспедиционный корпус
Шрифт:
Наконец я решился на крайнюю меру. За два дня до прибытия с Сингапур ночью неожиданно разыгралась буря. Волны с ревом заливали палубу, сметая с нее легкие вещи. Воспользовавшись случаем, я бросил гармошку в море и утром заявил подпрапорщику Кучеренко, что ее снесло волной. За ротозейство Кучеренко поставил меня на два часа под винтовку, но я был рад, что отделался от злополучного инструмента.
Число больных росло. После поповской обработки ночью умерших выбрасывали в океан.
На одиннадцатый день судно прибыло в Сингапур. К берегу пристали вечером – часов в шесть. Часть берега, где остановился «Сантай», оказалась огороженной передвижными
Только на следующий день утром солдаты, считавшиеся более благонадежными, были отпущены под командой в город.
Началась разгрузка и погрузка «Сантая». Выгружали товары, взятые в Дайрене, брали уголь.
Черные от угольной пыли рабочие носили уголь на судно в корзинах на бамбуковых коромыслах. Они были нагие, если не считать кушака, повязанного у пояса, и широкой соломенной шляпы на голове. Они не ходили, а бегали. Жара стояла нестерпимая. Пот катился с них градом. Более слабые под непосильным грузом падали на ходу. Англичане-надсмотрщики, одетые в легкие белые костюмы и белые пробковые шлемы, ударами бамбуковых палок поднимали их на ноги.
Наблюдая, как японцы издевались над китайцами в Дайрене, я не особенно удивлялся этому, считая японцев злыми азиатами. Но когда увидел зверское отношение к людям со стороны англичан, о культурности которых мне приходилось читать в книгах, их поведение возмутило меня до глубины души.
Характерен и такой факт.
Отпущенным в город солдатам пришлось обменивать русские деньги на сингапурские доллары, так как наши деньги в магазинах не принимались. Мы не знали об условиях обмена, я этим воспользовались местные менялы: они брали за доллар по полтора рубля, тогда как полагалось по одному рублю семнадцати копеек. Когда выяснилось, что на следующей стоянке сингапурские доллары приниматься не будут, мы поспешили выменять неизрасходованные. На этот раз менялы платили за доллар по рублю, причем только кредитными билетами, категорически отказываясь вернуть золотые монеты.
Несмотря на все принятые начальством меры, люди самовольно уходили в город и возвращались оттуда на рассвете. Солдаты приходили одни или в сопровождении английских полисменов, которым было приказано всех русских направлять в порт.
Вечером под звукп английского оркестра корабль отчалил от берега. Этот вечер и ночь мы, отлучавшиеся в город без разрешения, чувствовали себя плохо – ждали наказания. Однако и следующий день прошел спокойно. Мы решили, что начальство не расправляется с нами потому, что стесняется французского судового экипажа или боится еще больше ожесточить людей.
Прошло четыре дня, и все наши предположения разлетелись в прах.
По распоряжению Дьяконова весь полк был выстроен на палубе. Полковой адъютант прочел приказ. В нем говорилось, что такие-то и такие-то унтер-офицеры разжалованы в ефрейторы, в рядовые, а некоторые кроме того подлежат наказанию по тридцать – сорок ударов. Вслед за унтер-офицерами перечислялись наказания для ефрейторов и рядовых. Разжалованных и подвергнутых наказанию оказалось сто сорок человек, среди них был и я.
Тут же заработали ножницы, срезая нашивки на погонах
Через десять минут началась порка. Дьяконов, окруженный офицерами, смотрел на истязание и хохотал. По окончании расправы избитых собрали в одно место и окатили из брандспойта соленой морской водой, которая причиняла людям новые страдания, разъедая свежие раны.
Позже, в тот же день, как будто ничего не случилось, продолжались занятия, а вечером наша первая рота была вызвана к пьяному полковнику петь песни и плясать…
Ночью во всех углах судна шел напряженный, еле слышный разговор. Солдаты возмущались зверской расправой и строили планы мести. Но мстить было невозможно. Весь полк, за исключением офицеров, подпрапорщиков и фельдфебелей, был без оружия, а несколько допотопных берданок, которые выдавались караулу у полкового знамени, у кассы, были без патронов.
Путь до острова Цейлона солдаты провели в тяжелом душевном состоянии. Вслух почти не разговаривали, опасаясь шпионов и предателей. Не было ни песен, ни плясок, кроме обязательных, которые по ночам веселили командира полка.
Солдаты ходили как тени. Питание еще более ухудшилось. Пресную воду опять стали давать уменьшенными порциями, так как запас был совершенно недостаточный. Этим воспользовался между прочим французский боцман: он продавал солдатам лед и драл с них за это огромные деньги.
Положение наказанных осложнялось тем, что в судовой лазарет их не принимали. Ротные фельдшера не лечили, а если некоторые и оказывали помощь, то под большим секретом. Здоровые солдаты старались облегчить страдания больных товарищей. Всевозможными путями они доставали из лазарета иод п другие медикаменты. Забирались по ночам в сумки фельдшеров и все, что находили, употребляли на лечение больных.
Французские матросы в свою очередь стремились помочь, чем могли. Из своей судовой аптеки они приносили разные мази п потихоньку передавали нашим солдатам. Самодеятельная медицинская помощь принесла свои плоды: больные стали выздоравливать.
Но не все перенесли экзекуцию. Через три дня после порки опустили в океан труп солдата девятой роты Сергеенко, затем так же схоронили Кривопалова и Васильева. В следующие дни опускали за борт по два-три покойника. Пока доплыли до острова Цейлона, в море было сброшено одиннадцать трупов. И каждый раз ни один из офицеров при погребении не присутствовал. Не участвовал в похоронах и полковой поп. Свое отсутствие он объяснял тем, что умершие солдаты неповиновением начальникам прогневали бога, за что их души и пошли в ад…
На десятый день после выхода из Сингапура судно прибыло на остров Цейлон в порт Коломбо. Нашим глазам представилась невиданная картина: сотни судов были разбросаны по огромной гавани, баркасы и моторные лодки быстро шныряли по воде.
Порт Коломбо был очень мелок, большие океанские суда здесь не могли подходить близко к берегу, как в Сингапуре, и стояли в открытом море. «Сантай» – крупное океанское судно-также остановился далеко от берега. Быстро был спущен в воду тяжелый якорь. Пароход протяжно заревел, выбрасывая клубы дыма. Матросы забегали по палубе. Машины стали работать все тише и тише.