Экспедиция инженера Ларина
Шрифт:
Над океаном лежали сумерки. Волны бились о борт траулера, поднимая фонтаны водяной пыли. Ларин почувствовал, как по спине пробежал озноб. С кормы донёсся весёелый смех Поленовой. Потом мужской голос. Кто это? А, да не всё ли равно!
Ларин вернулся в лабораторию.
В толстое стекло аквариума тыкались мордастые рыбы, шевелили плавниками. Глаза круглые, равнодушные.
— Вы, пучеглазые, глупые рыбы, вы меня слышите? — вполголоса проговорил Ларин. — Я спокоен, слышите, спокоен…
Ларин сел за стол, включил лампу и придвинул журнал анализов морской воды. Журнал вела Поленова. Почерк у неё ровный, твёрдый. Результаты сегодняшних анализов
Напевая весёлую мелодию, в лабораторию вошла Поленова и прошла к своему столу. Ларин снова ощутил напряжение.
— Плохо родиться женщиной, всё-таки, — сказала Саша, принимаясь за пробирки.
В этот момент она могла сказать своё обычное: «Что сегодня будем делать, Василий Михайлович?» — и обычное прозвучало бы для него фальшиво. Он усмотрел бы в нём желание скрыть встречу на носу корабля. Но она нашла верные слова, и у него стало как-то легче на душе. «Как будто угадала мои мысли», — подумал Ларин и сказал:
— Анализы, Александра Николаевна, вовремя надо делать. — Он произнёс это так же резко, как говорил с ней при первой встрече.
Саша выпрямилась, заложила руки в карманы спортивной куртки и взглянула на него. Губы её чуть дрогнули. Она круто повернулась на носках и молча вышла из лаборатории.
«Характер», — подумал Ларин, принимаясь за работу.
В десять часов вечера он поднялся на палубу; воздух был влажный и тёплый. Океан тяжело ворочался, как старик на жёсткой постели. Слышался шум двигателей. Траулер шёл на северо-восток за светящимся косяком сельди.
Но рыба почему-то вдруг изменила направление и пошла на восток. Ларин поспешил в рубку.
— Сколько миль до границы? — отрывисто спросил он.
Дежурный помощник капитана посмотрел на карту.
— Двенадцать.
— Чёрт возьми, — забеспокоился Ларин. Включил микрофон и вызвал капитана.
Сегодня предполагалось провести первый активный лов рыбы на электрический свет. И опыт может сорваться.
Усков пришёл через несколько минут. Что траулер, следуя за косяком сельди, подходит к государственной границе, капитан знал и не особенно беспокоился, потому что имел разрешение на плавание в нейтральных водах. Выслушав Ларина, он спросил:
— Что же вы хотите? Изменить курс?
— В этом районе плавает рыболовная флотилия другой страны, — заметил Ларин. — Не хотелось бы встречи.
Усков взглянул в океан и сказал:
— Попробуем перехватить рыбу у границы.
— Было бы неплохо, — согласился Ларин.
— А бояться нам нечего. Что они, пираты? — успокаивал капитан не то себя, не то начальника экспедиции. — Есть же международная конвенция о плавании в этом районе.
«Ураган» прибавил ход. В рубке наступила тишина. Все думали: нагонит траулер косяк рыбы или нет? Напряжённую тишину нарушили гулкие шаги. Кто-то неторопливо поднимался по трапу. Ларин сжался от какого-то тревожного предчувствия. В рубку вошёл радист и молча протянул капитану две радиограммы.
«Всем капитанам рыболовных судов. Районы квадратов 137, 143, 152, 116 и 120 объявляются опасной зоной. Рыболовным судам категорически запрещено проводить лов в указанных квадратах. Начфлота».
Вторая радиограмма гласила:
«Начальнику экспедиции Ларину, капитану „Урагана“ Ускову. В квадратах 152 и 143 лишились хода траулеры „Сокол“ и „Ястреб“. Окажите помощь. Начфлота».
«Ураган»
— Свяжитесь с «Соколом» и «Ястребом», узнайте, в чём дело? — сохраняя полное спокойствие, приказал Усков, хотя и сознавал, какая опасность подстерегает судно.
Ларин ушёл с радистом и, сидя в узкой каюте, уставленной аппаратурой, ждал позывных «Сокола». Тот долго не отвечал. Потом в наушниках раздался щелчок и гудение. Радист обмакнул перо и придвинул журнал. В ушах у Ларина забили звонкие хрустальные молоточки. «Сокол» передал свои координаты и сообщил, что на винт, видимо, намотался трос или сеть, но уверенности в этом у капитана нет. Радиограмма с «Ястреба» была ещё тревожнее: он тоже потерял управление и его течением относит к острову Планшир, к подводным скалам. Ларин снял наушники. «Единственное, что можно сделать, — думал он, — это освободить винты от сетей с помощью костюма „ЛЛ-3“.» Инженер начал разрабатывать план спасательных работ и задумался так глубоко, что не обратил внимания на странное поведение «Урагана». Траулер несколько раз вздрогнул и замер.
— Всё, — испуганно прошептал радист.
— Что — всё? — очнулся Ларин.
— На что-то наскочили. Тонем!..
Ларин прислушался: двигатели «Урагана» смолкли. Инженер с любопытством взглянул на радиста — почему он собрался тонуть? Тот сидел прямо, слишком прямо, и руки держал на ключе. Пальцы дрожали.
— Я думаю, ничего страшного нет, — сказал Ларин и добавил, покидая рубку: — Только без паники. Сейчас узнаем, что случилось…
Командный состав траулера собрался у капитана. Корабль наскочил на сети, оказавшись в таком же положении, как «Сокол» и «Ястреб». Очевидно, прошедшим штормом сорвало рыболовные сети, выставленные японцами где-то в нейтральных водах, и течением их отнесло на нашу сторону.
— Сети могли пустить в дрейф и намеренно, — высказал предположение Ларин, — например, чтобы в указанных квадратах на какое-то время парализовать движение наших судов… Но каковы бы ни были причины появления этих сетей, они нанесли и нанесут ещё большой ушерб. От них как-то надо избавиться.
Ларин предложил использовать для этой цели гидрокостюмы «ЛЛ-3».. На траулере три ныряльщика: он, третий помощник Вершинин и Соболев. За полдня они смогут освободить «Ураган» из плена.
Капитан Усков, не особенно-то веривший в костюмы подводного плавания, сразу же поставил это предложение под сомнение. Лучше и надёжней вызвать водолазов.
— Мы не можем терять столько времени, — возразил Ларин. — К тому же, если бы в управлении были свободные водолазы, нас не просили бы оказать помощь двум другим траулерам. Я верю в удачу, — инженер с удовольствием закурил трубку. — Счастье покровительствует смелым, — добавил он. — Уверяю вас, римляне были достаточно мудрые люди.
План Ларина одобрили. Но Усков всё же сказал, что оставляет за собой право действовать по своему усмотрению.
Ларин вернулся в каюту и зажёг свет. Неторопливо снимая китель, обдумывал предстоящие подводные работы, а в глубине души шевелилось какое-то беспокойное чувство. Он включил электрический чайник. Странно, откуда это чувство? Он пытался отогнать его — и не мог. С фотографии смотрели знакомые глаза Лины. Перед фотографией лежал резиновый человечек. Человечек напомнил ему сцену в лаборатории. Забыл, совсем забыл, что накануне освободил Поленову на день от работы, а потом накричал на неё и вёл себя, как мальчишка.