Экспедиция "Уллис"

Ни один поэт, будь то Данте, Гёте, даже Шекспир, не оказал такого глубокого влияния на основы западной культуры, как призрачная фигура, которую мы называем Гомер. Это имя до такой степени привычно нашему слуху, что можно невзначай и упустить из виду, как долго труды Гомера составляют часть нашего культурного наследия. Он описывает события, происходившие, насколько мы можем судить, во второй половине II тысячелетия до н. э. Ветхий Завет еще не был написан, а свитки с сочинениями Гомера уже составляли основу библиотеки всякого просвещенного человека. Ко времени рождения Иисуса о Гомере и его трудах было написано столько, что прошел изрядный срок, прежде чем кто-либо из апостолов мог бы оспорить его первенство как наиболее тщательно изучаемого автора в рамках западной цивилизации. И такой вес Гомер приобрел всего лишь двумя поэмами — «Илиадой» и «Одиссеей», написанными на языке, который для греков классического периода был до того архаичным, что иные слова они понимали с трудом. Если же говорить о нашем столетии, то английский словарь с толкованием гомеровской лексики включает 445 страниц убористого текста, да и то десятки оборотов не разгаданы до конца. Но никакие лексические неясности не могут заслонить суть гения Гомера. Его персонажи настолько нетленны, язык так изящен, мозаика словесных картин столь жива, что повествование о необычном странствии одного путешественника три тысячи лет назад остается непревзойденным. Создав «Одиссею», которой посвящена эта книга, Гомер оставил нам такую яркую сагу, что само ее название принято для обозначения долгих путешествий.

Гений Гомера всегда манил пытливые умы. На заре Римской империи была пора, когда наставники видели в его поэмах основополагающий источник всех полезных знаний, будь то история, география или риторика. Отзвук такого подхода виден и в наши дни. Археологи, историки, фольклористы продолжают разбирать труды Гомера и находят — или думают, что находят, — новые толкования. Хотя, казалось бы, после двух с лишним тысяч лет исследования невозможно что-либо добавить к громаде учености, которой обросли обе поэмы.

Словом, Гомер хоть для кого твердый орешек. Однако для меня, увлеченного смесью правды и вымысла в повестях о древних путешествиях и плаваниях, капканы с соблазнительной приманкой были расставлены давно. Циклопы (киклопы) и сирены, Сцилла (Скилла) и Харибда, повелитель ветров Эол — все они присутствовали в захватывающих книжках моего детства. Изучая затем в Оксфорде историю географических открытий, я познакомился с несколькими десятками из множества гипотез, предложенных исследователями «Одиссеи». Одни утверждали, что вся поэма — чистый вымысел, другие искали реальные пути к местам, которые, по их мнению, посетил Улисс (латинская форма греческого имени Одиссей). А иные комментаторы выдвигали толкования, которые выглядели даже более фантастическими, чем если бы вся «Одиссея» попросту была сказкой.

Наконец, в 1981 году я обеими ногами угодил в капкан. В том году я начал готовить экспедицию, чтобы проследить маршрут, по которому шли за золотым руном аргонавты во главе с Ясоном. Я задумал построить копию древнегреческой галеры, набрать команду из добровольцев и пройти на веслах и под парусом по пути аргонавтов от Греции до Советской Грузии. Но к какому бы источнику я ни обратился, всякий раз наталкивался на Гомера и «Одиссею». Повести о Ясоне и Улиссе тесно переплетаются. У меня сложилось впечатление, что Гомер заимствовал некоторые идеи из сказов об аргонавтах. Он даже упоминает название корабля Ясона. Пытаясь разобраться в этом переплетении, я завел две картотеки — одну на слово «Ясон», другую на слово «Улисс». Тут были и перекрестные ссылки, и противоречия, и совпадения; число карточек неуклонно росло. В 1984 году состоялась экспедиция «Ясон», На 16,5-метровой галере «Арго» мы успешно прошли из Греции на восток Черного моря в Советскую Грузию. И нашли золотое руно в горах Кавказа у сванов, которые показали нам древний способ добычи драгоценного металла, когда на дно речушек клали овечьи шкуры и крупинки аллювиального золота застревали в шерсти. В августе того же года мы привели «Арго» обратно в Стамбул, где с любезного разрешения мэра галера провела зиму на берегу стоянки, отведенной для принадлежащих богачам роскошных яхт. Однако мне уже было ясно, что задача нашего судна далеко не исчерпана. В моих картотеках накопился материал по тексту «Одиссеи», и я непременно должен был попытаться разрешить древнейшую в мире географическую загадку, суть которой сводилась к вопросу: можно ли считать «Одиссею» повестью о реальном плавании? И если да, то где плавал Улисс?

Разумеется, поэмы Гомера должны содержать какую-то долю истины. Город Троя, про осаду которого повествует «Илиада», существовал. Его развалины найдены в приморье Анатолии и тщательно исследованы. Раскопаны Микены, столица царя Агамемнона, возглавившего, как сообщает Гомер, поход против Трои. Раскопан также дворец царя Нестора, руководившего вторым по величине отрядом греков, и нам предстояло посетить на «Арго» его родину. Виднейшие историки и археологи причастны к поискам удивительного мира, описанного Гомером. Доискиваясь исторических фактов в его поэмах, специалисты создавали методы, изменившие всю археологическую науку, обретали всемирную славу и вызывали яростную полемику. В гомеровском контексте мы вновь и вновь будем встречаться с одними и теми же столпами учености, ибо каждый из них, раскапывая Трою, неизбежно вспоминал о Микенах, а приступая к исследованию Микен, не мог пренебречь поиском развалин дворцов Улисса и Нестора. Звенья в цепи их открытий вели все дальше и дальше, встречались и беспорядочно перекрещивались, и конца до сих пор не видно.

Ученые предпочитали концентрироваться на «Илиаде», потому что действие происходит на суше, притом в совершенно определенном месте — у стен Трои. Здесь археологи могли копать, расчищать стены и улицы, сравнивать черепки из разных раскопов и составлять себе представление о жизни в те давние времена. С привязкой «Одиссеи» дело обстояло куда сложней. Лопатой не докопаешься до сути повести о дальнем плавании, таящей в себе ключи к странствиям человека, жившего 3 тысячи лет назад. Ничто не дразнит так воображение и не озадачивает так, как гомеровская география в «Одиссее». Напрашивается сравнение с детективным романом, где одно убийство следует за другим и сами трупы на пути идущего по следу сыщика настолько необычны, что спрашиваешь себя — да не мерещится ли мне? Гомер ведет Улисса в страну, чьи обитатели едят диковинное растение, заставляющее их забыть о своем доме, затем к живущим в пещерах огромным людоедам, которые держат овец и коз и ухитряются собирать злаки, вызревающие безо всякого ухода. На одном острове, окруженном крутыми медными стенами, живет повелитель ветров, которые он держит в завязанном кожаном мешке. Вслед за тем все корабли Улисса, кроме одного, уничтожают людоеды, напав на них в гавани с таким узким входом, что его сопутники не могут вырваться из смертельной западни.

Чем дальше, тем удивительнее диковинные эпизоды. Улисс и уцелевшие члены его команды восстанавливают силы на идиллическом острове, правительница которого умеет превращать людей в животных. На расстоянии дневного морского перехода оттуда находится царство Аида, которое посещает Улисс и где советуется с душами умерших, после чего, продолжая следовать домой, он и его люди проплывают мимо обители чарующих сирен, заманивающих мореходов волшебным пением и предающих их смерти. С трудом удается Улиссу миновать опасный водоворот в узком проливе, однако живущее в пещере на скале шестиглавое чудовище хватает с палубы шесть человек и пожирает их. Когда уцелевшие члены команды совершают святотатство, убивая и съедая быков бога Солнца на его священном острове, буря разбивает в щепки их корабль, и все мореплаватели погибают; один Улисс спасается, цепляясь за обломки. Волны прибивают его к дивному острову нимфы Калипсо, и он становится ее возлюбленным. Сколотив плот, наш герой покидает остров, но снова терпит крушение и выбирается на берег во владениях феакийцев — народа корабельщиков, чей царь, Алкиной, устраивает пир в его честь. И наконец на быстроходном корабле феакийцы доставляют Улисса на родину, вдали от которой он пребывал девятнадцать лет.

Многоголовые чудовища, как и одноглазый Циклоп, коего ослепил Улисс, возвращаясь домой из Трои, — фантастические создания. Но идет ли речь о сплошном вымысле, или в основе каждого сюжета лежат какие-то реалии? Обладал ли Гомер столь исключительным воображением, что мог измыслить целую вереницу неслыханных страшилищ, не черпая никаких намеков в действительной жизни? И даже если сами приключения Улисса всецело вымышлены, не связывал ли Гомер их с реальными местами? Или его география, как и фантастические твари, никак не соотносится с нашим миром? «Вы найдете места, где странствовал Одиссей, — саркастически замечал в III веке до н. э. первый в мире ученый-географ Эратосфен, — когда отыщете сапожника, который зашил мешок с ветрами…»

Но Эратосфен был великий скептик. Его неверие в реальность «Одиссеи» не остановило попытки его современников выявить географические реалии поэмы, определить места похождений Улисса. Греки классического периода толковали «Илиаду» как исторический источник, и в позднейшие времена археология показала, что они — во всяком случае, отчасти — были правы. Многие виднейшие ученые той поры не сомневались, что описанные в «Одиссее» сцены отражают этапы реального плавания реального человека, и брались опознать острова и гавани, которые он посетил.

«Подобно тому как искусный мастер покрывает золотом серебро, — писал виднейший географ классического периода Страбон, — так и он обратился к действительно бывшей Троянской войне и расцветил историю своими мифами; и так же поступил он со странствиями Одиссея». Страбон, живший во времена императора Августа, называет с полдесятка видных географов, которые пробовали разгадать загадки «Одиссеи». Из века в век попытки проследить скитания Улисса повторялись толкователями всех мастей — историками, кабинетными путешественниками, филологами-классиками, археологами, известными писателями. Даже один британский премьер-министр — Гладстон — внес свою лепту. Противоречивые гипотезы отправляли Улисса в Италию, в Черное море, в Испанию, на просторы Атлантики, в Индийский океан, к берегам Норвегии и Ирландии. Чуть ли не каждый год появляются новые толкования текста. В последнем десятилетии Улисса снаряжали то в далекие Анды в Южной Америке, то в Адриатику, по соседству с Грецией, где один югославский капитан видит привязки для каждого из приключений, описанных в поэме.