Экспедиция в Лес

Аксюта

— Между прочим, он не отказался бы оказаться на моём месте, — лукаво улыбнулся Славик.

— Это на каком?

— Рядом с тобой.

И действительно, с этого момента она начала обращать внимание, на то, что старший биофизик экспедиции то и дело мелькает где-то рядом. Может быть, именно поэтому ей удалось засечь первые признаки надвигающегося изменения. И не слишком долго раздумывая, Елена предложила отправиться вместе с ней в лес на ночную экскурсию. Это был одновременно и душевный порыв и озарение: в прямом контакте с лесом изменение должно

пройти легче. Конечно же, он не отказался. Помня о том, что от появления первых признаков до потери сознания проходит всего два-три часа, с выходом решила не затягивать, разве что предупредила Славика, где их в случае чего искать. Было у неё любимое место, всего в полукилометре от базы, где три близко стоящих вальсинора, их уже официально стали так называть (всё равно лучших кандидатов на роль великих эльфийских древ не найти), образовывали удобную надземную беседку.

Нежные сиреневые сумерки ещё только начали опускаться на лес, когда Елена с Никитой вступили под его сень. Каждый раз, возвращаясь в древесный лабиринт, Елена чувствовала прилив сил, словно тяжкий груз с плеч сваливался. Однако приходилось помнить, что со спутником её ситуация была прямо противоположной. Сейчас он должен испытывать чувство усталости, головокружение, наверняка есть резь в глазах. Надо отвлечь его чем-нибудь, пока он окончательно не скис и не свалился, не дойдя до места. Например, разговором. И ни в коем случае не о работе — даже фанат своего дела способен от неё устать.

— Елена Игоревна…

— Просто Лена и на «ты», — перебила она его.

— Как-то неудобно, мы не слишком близко знакомы…

— Какое счастье, что хоть Славик не страдает избытком деликатности. Он меня сразу начал звать по имени, не только несмотря на неблизкое знакомство, но даже приличную разницу в возрасте. А уж с вами мы знакомы с аспирантуры.

— Вы меня помните? — в его голосе звучала тщательно задавленная надежда.

— Не помню, — пришлось его разочаровать. — Мне Славик об этом рассказал.

И как его можно было пропустить — непонятно. Высокий, сухощавый — ей всегда именно такие мужчины нравились. А уж костистое выразительно лицо и тёмно-рыжие, почти каштановые, волосы при очень бледной коже, делали его внешность очень запоминающейся. Такое лицо не поместят на обложку модного журнала, но смотреть на него было приятно. Хотя в те годы её жизнь была так перенасыщена эмоциями, что удивительно, как хоть что-то задержалось в памяти. Сначала счастливый брак, первые серьёзные успехи в научной деятельности, потом начались ссоры с мужем и грянул развод. Из депрессии она вытаскивала себя опять же работой.

— Что ещё Славик рассказывал?

— Да почти ничего. Он хоть болтун изрядный, но сплетничать не слишком любит.

— Он, кажется, начал ухаживать за этой милой девушкой, Софией?

— Мне тоже так кажется. По крайней мере, она одна из немногих, кто ему по возрасту подходит.

— И вы так спокойно об этом говорите, — в голосе Никиты прозвучало недоверие.

— А в чём дело?

Я ему не мамочка. Смотр невесток не устраиваю.

— Не в этом дело. Просто в последнее время вас так часто видели вместе, что начали считать парой.

— Мы действительно много общаемся. С ним удивительно легко иметь дело. Но мы просто друзья. А что это мы всё обо мне, да обо мне, давай поговорим о тебе. Вот ты, например женат?

Нет ничего более увлекательного, чем сплетни о своей и чужой личной жизни. И уж точно они способны отвлечь от усталости и посторонних мыслей.

— Нет.

— Почему? — наглость — второе счастье, первое — когда нет риска получить за неё по морде.

— Не нашёл женщины, готовой дать мне своё имя, — нашёл в себе силы отшутиться Никита.

— Чем же тебя своё собственное не устраивает?

— Тем, что все кому не лень норовят переделать Поливаева в Наливаева. Надоело. Далеко нам идти?

— Устал?

— Да понимаешь, я думал: пройдусь по лесу, развеюсь, отдохну, а оно как-то наоборот.

— Скоро уже. Минут через десять дойдём. Там у меня засидка оборудована, — и с беспокойством посмотрела на Никиту. Кажется, этот фрукт уже дозрел. Как его дотащить, если он свалится? Вон он, какой длинный! Не волоком же. Но обошлось. Они даже успели подняться на облюбованное ею место. Никита устроился поудобней, сквозь густеющие сумерки всмотрелся в её лицо и сказал:

— У тебя глаза в темноте светятся.

И отбыл в беспамятство. Какая мелодрама!

5

Утро нового дня встретило Никиту головной болью, сухостью во рту и страшной слабостью. Женщина Его Мечты сидела на ветке, поджав одну ногу под себя и щуря подсвечивающие болотной зеленью глаза на восходящее солнце.

— Что это было? Что со мной случилось?

— Ты прошёл заключительную фазу адаптации к жизни на Форрестере.

— Я думал, медики просто отмазку изобрели, потому и проход на Землю до сих пор закрыт, — он потёр ноющую голову.

— Можно сказать, они угадали. Мы тут все постепенно становимся мутантами, — она подняла руку в приветственном салюте. — И теперь ты один из нас.

— Это что, шутка такая?

— Какие уж тут шутки — чистая правда. На, выпей.

Она подала ему чашу с соком. Свежим, кисло-сладким, ароматным. Откуда бы? Заметив сомнение в его взгляде, она сказала:

— Пей, не бойся. Проверено на живом человеке. На мне. А уж чего я только Славику не скормила, — она выразительно закатила глаза.

Он выпил предложенное и, почувствовав себя значительно лучше, начал соображать.

— Ты явно подготовилась. Подожди, так ты знала, что со мной должно случиться и всё равно потащила в лес?

— Не всё равно, а специально, — назидательно поправила она. — Здесь, в лесу, всё должно пройти быстрей. Вспомни, остальные бедолаги, которых пытались лечить в медицинском отсеке, приходили в себя по сутки-двое-трое, да и потом чувствовали себя… не очень.