Экстра: Новый Кабалион
Шрифт:
На берегу речного притока, в узкой лесополосе, — районе, который у местных жителей именовался Дамбой — завернувшись в старый ватник с вылезшей подкладкой, спал бомж. Неподалеку находился завод по производству силикатного кирпича, дальше начиналась Русановская набережная. Лесополоса тянулась вдоль так называемых Садов, зоне в пару квадратных километров, расчерченной на участки и застроенной дачами.
Это было низинное Левобережье, и холмы противоположного берега открывались отсюда во всей своей ночной красе. Вершины пестрели огнями, на темных склонах извивались серые ленты дорог; статуя Родины-Матери, в просторечье — Железной Девы — металлической громадой,
Старый бомж, среди бездомных собратьев известный под именем Михай, пошевелился и всхрапнул во сне. Рядом догорал костерок, на котором пару часов назад Михай в ржавой миске разогревал ужин, состоящий из объедков, собранных в мусорниках Русановки. Стоял конец лета, холода еще не наступили, но ночная прохлада забиралась под ватник.
От кирпичного завода по реке ползли хлопья густой серой пены. Предприятию выгоднее было платить штрафы и давать взятки санэпидемстанции, чем возводить новый очистительный комплекс. Рыба здесь давно не ловилась.
На противоположном берегу, где все еще гудели автомобили и играла музыка в ночных ресторанах, лунный свет лениво сползал по склонам от зданий гостиниц и небоскребов на вершинах холмов, сползал — и тонул в черной речной воде. Здесь, в тиши левобережья, он облизывал густые силикатные хлопья, плескался вместе с мелкой волной на песчаном берегу и вязнул в зарослях лесополосы.
Крупный островок пены, плывущий по течению реки, вдруг свернул. Достигнув берега, силикат повел себя словно живой — выпячивая крупные маслянистые пузыри, пополз по мокрому песку.
В костре, уже почти догоревшем, что-то с треском вспыхнуло.
Громко плеснулась волна. Свет мигнул, пытаясь отразиться от нее, но поверхностное натяжение не выдержало его давления, и вода будто прорвалась — лунный свет камнем пошел на дно и погрузился в рыхлый ил. Стало темнее...
Но ярче загорелся костер. В две стороны от него поползли узкие огневые полосы, преграждая путь к спящему Михаю. Когда серая пена добралась до них, в воздух поднялся фонтанчик трескучих искр, пахнуло химическими отбросами. Огонь сжигал пену, та корчилась и издыхала.
Подул ветер, шевельнул седые волосы на голове бомжа. Река в нескольких метрах от берега поднялась и накатила на берег высокой волной.
Огонь зашипел, выбросил желтые протуберанцы, пытаясь дотянуться до Михая — и погас. Вылезшие сквозь прорехи в материи комья свалявшейся прокладки начали тлеть. Михай сел и вскрикнул в испуге. Бомжу показалось, что он, неловко повернувшись во сне, угодил рукавом в костер.
Тут же его накрыла серая пенная шапка. Она погасила огонь, расползлась по лицу, проникая в рот, в уши и ноздри, тонкой силикатной пленкой стягивая кожу. Михай замычал, вскочил, сдирая с себя ватник, стал тереть лицо, но замер, словно прислушиваясь к чему-то.
Костер уже не горел, ветер стих, все замерло, черная река поглотила лунный свет. Стояла тишина, но в воздухе повисло скрытое напряжение, словно струну кто-то оттягивал на глазах у затаивших дыхание слушателей, оттягивал, одновременно закручивая колок...
Напряжение разрешилось отрывистом лаем псов по всей Русановке. Струна с визгом порвалась; вой, рычание и хрип наполнили воздух, прокатились по садам и смолкли, когда собаки испуганно забились в свои конуры.
Старик, выпрямившись во весь рост, приложил ладонь козырьком ко лбу. Некоторое время он вглядываясь в противоположный берег. Пена стягивала кожу лица и запястий тонкой сероватой пленочкой. Зрачки чуть светились синим — на самом дне глаз в желтом пятне теперь плескались воды первобытного океана.
Кострище у его ног еще дымилось. Наступив порванным, перетянутым веревкой ботинком на дотлевающие угли, Михай — уже не обычный городской бомж — стал взбираться к вершине Дамбы.
Он решил, что отныне будет именоваться Метатроном.
По сторонам от огороженных бетонной оградой рельс метрополитена машины в этот час ночи проезжали редко. Никто не видел фигуру, которая вышла на мост, примыкающий к туннелю в холмах правого берега.
Над расположенной в конце моста станцией «Речная» яростный свет прожекторов расползался белым облаком, в нем сновали фигуры, двигались длинные тени и тарахтел электровоз, тросами вытягивающий из туннеля обломки. Народу здесь собралось множество, но никто не обратил внимания на одинокую фигуру, вынырнувшую из темноты.
Метатрон приостановился, разглядывая санитаров, которые по шпалам выносили из зева туннеля носилки с трупом.
Он подошел к перилам и замер, уловив остаточный след того, кто на этих перилах не так давно стоял. След был настолько мощным, что Метатрона тряхнуло, будто током, он отпрянул, в растерянности оглядываясь, затем приблизился к краю пассажирской платформы.
След тянулся к рельсам и исчезал в туннеле — а вернее, он начинался от туннеля, от места аварии. Надо было спешить. Тот, кто побывал здесь до него, оказался на шаг впереди. Мимо, матерясь сквозь зубы, прошли два ремонтника, волочащие конец толстого кабеля, подключенного к трансформатору, что стоял на платформе электровоза. Неподалеку трое служащих из МЧС, одетые в теплые униформенные куртки, наброшенные поверх цивильных костюмов, о чем-то спорили. Еще дальше несколько спецназовцев в бронежилетах и двое милиционеров разговаривали, пряча в кулаках тлеющие сигареты. На Метатрона никто не обращал внимания.
Он вернулся к перилам и вдруг перепрыгнул через них. Один из МЧС-ников, уловив краем глаз какое-то движение, оторопело огляделся, пытаясь понять, куда подевалась темная фигура, которую он вроде бы только что видел.
Снизу донесся визг тормозов.
Метатрон рухнул прямо на кузов фольксвагена-«муравья», и сонный водитель, очумевший от грохота, вдруг раздавшегося над самой головой, так вывернул руль, что въехал в газетный киоск. С хрустом и звоном проломив железную стенку, машина встала, вся облепленная обрывками газет и журнальными страницами. Водитель, вмазавшийся головой в лобовое стекло, скатился под приборную доску, но там пролежал недолго — чья-то рука, открыв дверцу, выволокла его наружу и швырнула на асфальт.
Усевшись за руль, Метатрон дал задний ход. Не обратив внимания на то, что правое колесо переехало тело водителя, он повернул.
В зеркало заднего вида старик увидел свет прожекторов и фигурки, столпившиеся возле перил моста. Они показывали вниз и что-то кричали. Метатрон вырулил на серпантин, петляющий по холмам и выводящий в конце концов к Арке Разъединения, бетонная дуга которой располагалась ближе к центру города.
Он преодолел несколько крутых поворотов, двигаясь сначала под гору, а затем с горы, миновал темную станцию метро, трамвайные пути, стадион и перед самой аркой свернул на боковую улицу.