Экзамен любви

– Пошли. – Боря потянул Варю за руку, вытаскивая из-за кухонного стола.

– Куда?

– Я покажу тебе свою любимую комнату!

– Да видела я ее уже тысячу раз, – рассмеялась Варя, шутливо упираясь.

– Нет, не видела, – замотал Борька вихрастой головой. – Я вчера там все переделал.

– С чего это вдруг?

– Сам не знаю. Ну как? – поинтересовался Боря, едва они оказались в его комнате, и горделиво сверкнул карими глазами из-под длинной челки, вечно свисающей на лоб.

У него всегда была такая чуть небрежная прическа, еще с пятого класса. И хотя Боря тогда едва замечал Варю, впрочем,

как и все остальные ребята, она отлично помнит все, что было связано с ним. Вот такая странная штука – эта память: хранит в своих тайниках вещи, о которых и не подозреваешь до поры до времени, а в нужный момент берет и выплескивает их на поверхность. Иногда это хорошо, а иногда плохо. Но тут уж ничего не поделаешь, потому что ты над этим не властен.

Размышляя о свойствах памяти, Варя понятия не имела, что ее в общем-то незатейливые мысли станут ключом к нашей истории…

Варя огляделась. Борина комната действительно стала уютнее, но не за счет каких-то кардинальных перемен. Просто он передвинул диван к окну, развернув компьютерный стол вдоль другой стены, свой домашний кинотеатр и музыкальный центр поставил прямо напротив дивана, чтобы было удобнее смотреть лежа. Но была одна существенная деталь – с французских однотонных обоев теплого апельсинового оттенка исчезли многочисленные плакаты разных рок-групп и полуобнаженных голливудских кинодив. Остался только один диск для метания дротиков – Борина молодецкая забава.

– Мне нравится, – поделилась Варя своими впечатлениями от перестановки. – Так света стало больше. А то стол у окна все загораживал. Теперь к нему подойти можно. Ну а постеры-то зачем убрал? – спросила она с усмешкой.

– А, надоело! – бросил Боря.

То, что соблазнительные девицы типа Памелы Андерсон и Бритни Спирс пропали со стен, новость, конечно, замечательная: не очень-то приятно внешне неприметной девчонке находиться в таком окружении. «Что-то последнее время Боря часто стал повторять это „надоело“, – подумала Варя. – Ну ладно, надоело учиться. Я тоже с трудом дотянула до окончания десятого класса. Остался, как говорится, финишный рывок. Но сейчас-то на дворе июнь, солнышко светит, родители на психику не давят. Одним словом, живи и радуйся».

– Варь, иди ко мне, – позвал ее Боря, похлопав по дивану рукой.

Диван назывался смешно: «клик-клак», потому что у него поднимались боковинки, и тогда он приобретал форму полураскрывшейся раковины. Но сейчас диван был полностью разложен и застелен синим меховым покрывалом. На нем полулежа Боря и устроился.

Не ожидая подвоха, Варя приблизилась. В ту же секунду Боря обхватил пальцами ее запястье, потянул на себя, и девушка буквально повалилась на него. Варе даже пришлось ухватиться за его рубашку, чтобы не упасть.

– Пусти, дурачок!

– Ай-ай-ай, как невежливо! Когда просят, говорят «пожалуйста». – Боря крепко обнял Варю, словно взял в плен. – Ну, будь вежливой девочкой, скажи: «Боренька, миленький, отпусти». Тогда, может быть, и отпущу!

– Еще чего! И так справлюсь! – рассмеялась Варя и уже собралась пустить в ход практически безотказный прием – щекотку, но тут увидела выражение Борькиных карих глаз с желтыми крапинками, и ее смех мгновенно оборвался.

Казалось, они были затуманены, но вместе с тем в них горели искорки желания. А затем его губы медленно, будто в замедленной съемке, приблизились к ее губам. И Варя почувствовала, как ее захлестывает неподдельное счастье. Точно такое же ощущение она испытала, когда Боря впервые поцеловал ее. Это случилось осенью. На улице было холодно, но губы ее горели. Дыхание их смешалось, и два сердца слились в одно, забившись в едином порыве. В голове у Вари все поплыло, в какое-то мгновение она даже испугалась, что ослепла. Она смотрела широко открытыми глазами и не видела ничего, кроме мерцающих кружащихся точек. Поцелуй и сейчас вскружил ей голову, но не настолько, чтобы не заметить, как Борина рука самовольно пробралась под футболку и стала подниматься вверх.

– Эй, эй, что это мы делаем? – заволновалась Варя.

– Не бойся, – прошептал Боря ей в губы. – Мать не войдет, я своих натренировал.

Варя хотела сказать, что дело вовсе не в этом (нет, и в этом, конечно, тоже), и собралась всерьез остановить Борю, но тут открылась дверь и раздался голос Людмилы Романовны:

– Борик, ты не видел мою… Ох, простите, ребятки!

– Мам… – укоризненно протянул Боря, оглядываясь на дверь, и его хватка мгновенно ослабла.

Варя тут же воспользовалась моментом, освободила свои руки и поспешно поднялась с дивана. Она изо всех сил старалась не смотреть на Людмилу Романовну, чувствуя, как ее лицо заливает густая, горячая краска стыда. Нужно же было такому случиться! Что теперь о ней Борина мама подумает? Но как ни странно, так же неловко чувствовала себя и Людмила Романовна, судя по ее смущенному голосу.

– Борик, извини. Я не хотела вам мешать. Как-то так по инерции…

– Да ладно, все нормально, мам, – прервал ее Боря. – Проехали.

Людмила Романовна, посчитав, что ее извинения приняты, быстренько прикрыла за собой дверь.

– Ну, спасибо, мамочка, – проворчал Боря уже для себя.

Он потер губы ладонью, так обычно делают тогда, когда пытаются решить какую-нибудь проблему или скрыть досаду, и спустил ноги с дивана. И только теперь Варя преодолела смущение и встретилась с ним глазами.

– Ну и влипли, – сконфуженно проговорила она, нервно одергивая короткую футболку.

– Перестань, – небрежно отмахнулся Боря, – они не маленькие, мы – тоже.

– Ну, если бы мы просто целовались, – неуверенно проговорила Варя.

– А мы чем занимались? Расслабься, Варь. – Боря переместился в компьютерное кресло поближе к ней, взял ее за руку, стал перебирать тонкие пальцы. Это подействовало на Варю успокаивающе, как и его слова, пусть и произнесенные с едва различимой иронией: – Ты же знаешь, мать тебя просто обожает.

– Неужели? – зарделась Варя, на этот раз от удовольствия.

Любой девчонке приятно знать, что ты нравишься родителям парня, с которым встречаешься почти год.

– Конечно. А то ты сама этого не замечаешь? – игриво подколол Боря.

– И все равно неудобно.

– Забей, я сказал.

Варя поняла, что тема исчерпана. В этом был весь Боря. В нем непостижимым образом уживались легкомыслие и серьезность. Сам того не ведая, он придерживался восточной философии: к мелочам относиться основательно, а к глобальным вещам – легко. Он состоял из поступков: поступков неоднозначных, поступков везде и во всем. В прошлом году он, например, создал в школе общество женоненавистников и устроил настоящее светопреставление – то из рюкзаков девчонок разбегались тараканы, то по его команде посреди урока из глобуса доносился гомерический смех. А осенью он спас пятилетнюю девочку из огня. И сам оказался в больнице с переломом ноги. Хорошо, что все обошлось без осложнений. И в смысле его здоровья, и в смысле их отношений. Ведь именно в тот момент между ней и Борей почти все кончилось, едва успев начаться.