Экзамен на зрелость
Шрифт:
— И как вы их отличаете, коли они все на один лад, как разбойники разодеты?
Карабин уже изготовлен. Дочь подала еще один. У самой в руке пистоль. Обращаться с ним она умеет, как впрочем и с фузеей. Но у тяти всяко лучше выйдет. Проверил свою пару пистолей. Вроде то же порядок. Взгляд на вторые сани. У ребят и жены то же по пистолю в руках. Махнул рукой, и все семейство соскочив с саней, укрылись за ними.
— Серьезно ты подготовился к походу. Не поскупился, — несмотря на напряженную обстановку не без уважения, произнес солдат.
— Не
Все же удачно с теми разбойниками получилось. Один из карабинов и два пистоля, как раз с них и были взяты. Повезло и в том, что калибры практически под один вышли. Все оружие армейское, а потому снаряженные патроны вполне подходят.
— А ты видать боевитый, гвардия.
Вот же трещотка. Можно подумать заняться нечем. Сам взбаламутил воду, а теперь говорит без умолку. Да все не по делу. Евсей строго взглянул на парня, словно требуя заткнуться или говорить по делу. Тот его понял верно.
— Если наши, то сейчас старший привяжет к пике белую ткань и подъедет. А там уж разберемся, не переживай.
— А если сговорятся с алешковскими?
— Казаки они конечно тати, каких на всем свете не сыщешь, но слово их крепкое. И предательства за ними не водится. Сами же такого и кончат, чтобы не позорил товарищество. Лыцарями себя кличут, — уверено возразил солдат.
— Ишь ты. Лыцари. Ладно поглядим, высвобождая руки из рукавиц и надевая суконные перчатки, произнес Евсей.
В перчатках, оно конечно не то, что в меховушках, но с другой стороны, куда сподручнее обращаться с оружием. Опять же, если недолго, то руки не успеют замерзнуть. Да и чего о холоде думать, если по жилам уже сейчас струится горячая кровь. Даже жарко становится, хоть полушубок скидывай.
Ага. По всему видать, Алешковкие припожаловали. Все пятеро понеслись к вставшим на дороге повозкам, размахивая оружием и разойдясь веером. Кони тут же окутались снежной взвесью, поднятой их копытами. Нелегко лошадкам, снег едва до колен не доходит. Но ничего. Справные лошади у казачков, скорость набирают довольно резво.
— Господи, спаси и сохрани, — Евсей мелко перекрестился и припал к карабину, выцеливая одного из всадников.
— Не спеши, гвардия. Тут тебе не строй на строй. Палить в белый свет как в копейку, глупее не придумаешь, — пристраиваясь так, чтобы девушка оказалась между ним и отцом, произнес парень.
— Поучи свою бабу щи варить.
— Так не женатый я.
— Вот и помалкивай. Умник.
Сто пятьдесят шагов. Пора! Евсей выждал еще секунду, выверяя прицел, и нажал на спуск. Карабин привычно лягнул в плечо. Один из нападающих, нелепо взмахнул руками и вылетел из седла. Даже если и ранен, то серьезно. Казака вышибить из седла можно только убив или нанеся смертельную рану. Да и то, далеко не факт.
Видя столь удачный, да что там, невероятный выстрел, солдат даже оторвался от своей фузеи и бросил удивленный взгляд на нового поселенца. Тот же в свою очередь, сноровисто схватил второй карабин, уже изготовленный к бою, и вновь припал к ложу.
Сотня шагов. Выстрел! На этот раз, сраженный казак, завалился на холку, и начал медленно заваливаться вбок. Все, теперь биться только накоротке. Громов отбросил карабин и схватил пистоли. Курки уж взведены, остается лишь подпустить всадников вплотную.
— Любаша, не высовывайся, — приказав это, ветеран бросил взгляд на жену и сыновей.
Порядок. Наставления отца не пропали даром. Семейство хотя и напугано, но глупостей не делают, надежно укрывшись за санями. Вот только лошади выказывают беспокойство, как бы не побежали. Оно вроде и приучал к выстрелам, но кто его знает, как оно все обернется.
А вот привет и от казачков. А молодцы, аспиды. Мало, что втроем, продолжают атаку, ничуть не усомнившись в своих силах. Так еще и на скаку бьют из карабинов, куда иным стрелкам, на твердой земле. Пуля ударила рядом с Евсеем, с металлическим звоном угодив в один из мешков. Там посуда. Не к месту подумалось о том, что Ефросинья расстроится, если что серьезно покорежили.
Одному из солдат не повезло. Слишком сильно высунулся. Получив пулю в грудь, он тут же уткнулся носом в мешки с зерном, уронив фузею в снег. Куда угодила третья пуля не понять. Но Евсей отчего-то не сомневался, что она так же была недалека от своей цели. Не могло быть иначе и все тут.
В ответ грохнули выстрелы солдат. Ну, можно сказать, нормально отстрелялись. На четыре выстрела по скачущим всадникам, одно попадание, очень даже вполне. Правда, казак, удержался в седле, разве только левая рука повисла плетью. Но и то хлеб.
Наконец всадники достигли саней. Когда и как они успели, избавиться от карабинов и вооружиться пистолями, сам черт не разберет. Но факт остается фактом. Приблизившись вплотную, тот, что наскакивал на сани, за которыми укрылся Евсей, выстрелил в упор. Как видно, основного противника он видел в солдате, уже рвущего из-за пояса пистоль, а потому стрелял именно в него.
Удачно стрельнул. Пуля рванула плащ, и как видно задела его обладателя, так как он тут же схватился за плечо. Но парень не растерялся. Зажимая одной рукой рану, вторую, раненную, с пистолем, пытается поднять и выстрелить во всадника. Не поспеть, балагуру. Никак не поспеть. Сабля казака уже начала свое движение вниз, еще мгновение…
Евсей выжидавший момента когда же этот мечущийся из стороны в сторону, воин дикого поля, хоть малость успокоится, нажал на спуск. Пуля ударила точно в грудь. Сабля выпала из сразу же ослабевшей руки и повисла на темляке. Все. Отвоевался сердешный.
Пистоль Евсея падает в снег, второй перекочевывает в правую руку. Любаша прицелившись стреляет в того, что с раненной рукой и занесенной для удара саблей, накатывает на Ефросинью и братьев. Мимо. Сама солдатская женка и мальцы, так же не отсиживаются, палят в белый свет как в копейку. Проклятье! Словно и не учил ничему. Одна из пуль и вовсе пролетает рядом с Евсеем. Это они во всадника лупят или куда?!