Экзамен первокурсницы
Шрифт:
Отступающий парень повернул голову, и я узнала его. Эмери. Он все еще носил меховой плащ, который сейчас отсырел и мешал двигаться.
Эмери заметил нас, и его глаза вспыхнули надеждой. Рыцари и маги всегда сражались вместе.
– Уходим! – снова скомандовал учитель, разбивая чаяния парня.
И глаза Эмери потухли.
Два года назад мы с матушкой были в порту, ждали судно до Сиоли, когда начался переполох. Кричали люди и указывали пальцами на женщину. Она бежала от пирсов, упавший с головы платок развевался за спиной. Широкоскулое лицо уроженки Верхних островов искажалось от страха. Ее преследовал мужчина, такой же смуглый и широколицый.
Женщина не добежала до нас несколько шагов, зацепилась за что-то ногой и повалилась на нагретые солнцем доски. Мужчина нагнал ее, схватил за волосы. Она закричала. До сих пор помню ее пронзительный визг.
– Что сделала эта женщина? – громко спросила матушка, глядя, как к нам сбегаются матросы.
– Не вмешивайтесь, Ыкыр [6] ,– прорычал мужчина.
– Оны убыть меня! – закричала женщина, вырываясь и снова падая на доски, – Убыть, – она поползла вперед.
6
Ыкыр – уважительное отношение к женщине, принятое на Верхних островах.
– Это правда? – требовательно спросила матушка, я видела, как напряглась наша охрана.
– Дыа. Она нарушыла закон! – ответил мужчина. – Наш закон, Ыкыр.
Женщина доползла до матушкиных ног и стала цепляться за подол ее юбки.
– Пощады!
Глаза женщины горели такой же надеждой. И точно так же потухли, когда графиня Астер промолчала. Обычно нас не интересовали чужие законы. И чужие преступники.
Мы не должны были вмешиваться. Но горничная, получившая в последствии имя Аньес, до сих пор работает в Кленовом саду и слышать не хочет о том, чтобы покинуть его стены.
Рыцарь продолжал отступать, тварь шла за ним, пригибая морду к земле и изготавливаясь для атаки. За ней вышла еще одна, с длинными тонкими, как у насекомого, ногами и вытянутой пастью. Вот только колени на ее суставчатых ногах сгибались в обратную сторону. Она задрала башку и повернулась к нам. Если бы не металл вместо кожи, я могла бы поклясться, что она принюхивается.
Кто-то закричал, раздался свист и грохот выстрела, явно свинцового, магическое стекло бесшумно.
– Это морок, – прошептал учитель, и положил руки мне на плечи. Я не слышала, как он подошел. – Они должны понять это сейчас, – мягко проговорил магистр. – Или погибнут в первой же серьезной стычке.
– Да, вы говорили, – протянула я.
Нюхающий воздух зверь, снова посмотрел на отступающего от механической росомахи Эмери и, решив, что там справятся и без него, сделал шаг по улице. К нам. Даже не шаг, а прыжок, словно выкованный из железа кузнечик вдруг увеличился в сотню раз. Мерьем вскрикнула.
– Спокойно, – сказал магистр, все еще держа меня за плечи и не давая шевельнуться, – Никаких эмоций. Это энергоподпитывающийся контур, он…
Тварь застрекотала и снова прыгнула, приземлившись всего в метре от нас. Не знаю, как насчет подпитки и энергией, но дома сквозь это железное насекомое не просвечивали. Мало того, я могла бы поклясться, что ощущаю запах перегретого металла и машинной смазки. Магистр Виттерн в последний момент тоже что-то почувствовал, потому что вышел вперед, оттесняя меня за спину.
– Что происходит? – только и успел непонятно у кого спросить он, когда насекомое прыгнуло в третий раз.
Оно должно было пройти сквозь него. Должно! Мало того, именно этого я желала всем сердцем. Хотела, чтобы учитель оказался прав, чтобы снова посмеялся над нашими страхами. Сколько мы уже в Запретном городе? Около трех часов? Ходим туда сюда, а никто и не подумал откусывать нам головы. До этого самого момента.
Тварь с размаху ударила учителя в грудь, завалилась, перекувырнулась, скрежеща всеми конечностями. Но за миг до этого, как тварь сбила Йена Виттерна с ног, он успел поднять руки. На кончиках правой стали собираться первые зерна изменений, а левой… Левой он оттолкнул меня в сторону.
Я упала в грязь, услышала визг кого-то из девушек, руки погрузились холодную талую воду, юбка стала быстро намокать, к щеке прилипло что-то склизкое. Я подняла голову и тоже чуть не заорала. Казалось, что железное насекомое сейчас порвет учителя. Оно вцепилось ему в руку и трепало, как собака треплет брошенную кость. Брызнула кровь.
Первый железный зверь, что походил на росомаху, вдруг задрал голову и … Закричал? Нет. Не знаю, что это был за звук, но я зажала уши руками, чувствуя, как от него внутри что-то начинает пульсировать.
Железная пасть с лязгом захлопнулась, звук оборвался. Но его услышали. И это не я, все еще копошащаяся в грязи, и не плачущая Гэли, не схватившаяся за рапиру Дженнет. Другие звери. Железная росомаха кричала отнюдь не для того, чтобы мы побились лбами о землю. Она звала своих. А «свои» для нее это такие же железные чудища. Те, что сегодня развлекали рыцарей вместо мороков. Они появлялись на улице один за другим. Они выбегали, выпрыгивали, выползали. Металлические, стрекочущие, щелкающие зубами и конечностями. Одна изгибающаяся железка, похожая на гусеницу, взбежала на стену дома и повела вибрирующими усиками.
Их было больше десятка. Железных угрожающих, подвижных и…
Мимо меня пролетели зерна изменений, они осели на боку кузнечика, что прижимал учителя к земле. Я обернулась, к нам бежал размахивая руками Оли. Гэли бросила цветок в грязь и выставила руку, встречая ползущую к ней по стене сороконожку воздушной волной. Мерьем визжала. Росомаха издала еще один крик, на этот раз краткий, острый, как нож. Как призыв. Как команда! И подавая пример атаковала Эмери, врезавшись в него головой и отбросив к стене.
– Занять оборону! – рявкнул учитель, тварь что его атаковала, лежала в грязи и вяло шевелила конечностями, ее голову разъедала ускоренная в несколько раз ржа. Одна рука учителя висела плетью, по боку текла кровь. Магистр перетягивал ремнем надплечье.
Больше мне ничего не дали рассмотреть. Одна из этих железных игрушек, решила, что сидящая на земле девушка вполне подойдет в качестве раннего ужина. Она походила на цаплю со стальным клювом и двумя болтающимися лапами вместо крыльев. Я пыталась торопливо подняться на ноги, пыталась собрать в руки изменения, пыталась дотянуться до рукояти рапиры, пыталась сделать хоть что-нибудь, пока эта цапля не тюкнула меня в темечко. В одном из домов качался язычок пламени. Вода вокруг пальцев тут же нагрелась. Я подняла ладонь, перенося огонь на железный клюв твари. Тот раскалился докрасна, но… Птица продолжала приближаться. Металл, который в первый миг изменений всегда стопорило в пространстве, продолжал двигаться. Тварь продолжала. От неожиданности я подтолкнула изменения глубже, ощущая железо обшивки, подвижные детали, масляную жидкость, вскипевшая от первого же зерна, а за ней…