Экзотические птицы
Шрифт:
Тина отстегнула ремень и легко встала с кресла. Самолет в этот раз не спускался, как уже было когда-то, в другом ее сне, а, наоборот, набирал высоту. Идти можно было быстро, легко. Воздух был свеж и прозрачен. Ноги в легких туфлях на каблуках, казалось, сами перебирали по воздуху. Тина оторвалась от пола и поплыла. Без особенных трудностей она пробралась, придерживаясь руками за полки, мимо закутка проводниц и выплыла в первый салон. На полу там лежало большое белое нечто, напоминающее странную птицу с усталым лицом. Тело было грузным, бесформенным, сплошь покрытым длинными белыми перьями. Тина вгляделась
«Так это же я умерла», — подумала Тина. Существо было неподвижно. Оно не дышало и уже, кажется, не жило. С какой-то странной боязнью, стеснением потревожить его покой, она протянула руку, чтобы сбоку потрогать шею. Под перьями, холодными и блестящими, не двинулось ничего; даже самого малого биения, которое все-таки свидетельствовало бы о жизни, пусть замершей, еле теплящейся, не ощутила под пальцами Тина.
— Что же я могу для тебя сделать? — сказала она существу. — Тут даже трубки нет, не то что аппарата искусственного дыхания… Хотя зачем без него трубка?
Странное раздвоение сознания не мешало Тине соображать. Губы у существа были сухие, не сжатые, с равнодушно, безвольно опущенными уголками, что придавало лицу некоторое сходство с печальным Пьеро. Тина осторожно повернула голову существа вбок. При этом почему-то широко раскрылись глаза, закатились и уставились вверх. «Как у заводной куклы», — подумала Тина. Очень светлые, они смотрели туда, где по идее за крышей салона должно было бы присутствовать небо. Тина вздохнула — мол, вот ведь какие случились дела, бедолага, — и встала перед существом на колени. Привычным жестом она отвела существу челюсть вниз и осмотрела рот и сухой, узкий птичий язык.
— Гортань свободна, — сказала она и набрала полную грудь воздуха. — И — р-раз! — Она прижалась собственным ртом к холодным губам существа, с силой выдохнула воздух, так, чтобы он прошел по трахее как можно ниже и попал в бронхи, и почувствовала, как от нажатия ее рук чуть-чуть хрустнули блестящие перья. — И — два! — Она еще раз выдохнула существу в рот, нажала на грудь и снова вдохнула.
На счете «двадцать четыре» существо чуть заметно пошевелилось, двинуло головой и закрыло глаза. На всякий случай Тина выдохнула опять, поймала появившийся слабый пульс на шее и пальцем отодвинула веко. Бездонный зрачок в самой сердцевине небесной голубизны повернулся и уставился на нее.
— Ну вот ведь какая! Как начнет качать, так не остановишь! — вдруг чистым, красивым, даже хрустальным, но очень капризным и недовольным голосом сказало вдруг существо. Вид у него был такой, будто Тина ему уже смертельно надоела. — Хватит усердствовать! Угомонись! Уж и помереть как следует невозможно! — продолжало ворчать существо, и Тина оторопело приподнялась, отодвинулась и стала смотреть, что существо будет делать дальше.
«Эх, наша жизнь реаниматологическая! — ухмыльнулась про себя Тина. — Только откачаешь, так сразу или хамить, или драться!»
Лайнер уже давно набрал нужную высоту, но мчался все дальше, все выше в бездонное небо. Кругом была звенящая тишина. Кресла с белыми чехлами на спинках оказались пусты. Никого, кроме Тины и существа, в самолете не было.
«А где же экипаж?» — подумала Тина.
Существо еще полежало немного, посмотрело Тине в глаза и сделало движение, будто теперь ему нужно встать и расправить затекшие крылья.
— Прекрасно, ты сделала все, что могла! — сказало опять существо своим необыкновенным, хрустально переливающимся голосом, но эта фраза прозвучала достаточно иронично. — А теперь пропусти, мне пора!
Тина, обидевшись, поднялась, отряхнула ладони и подвинулась в сторону. Существо насмешливо на нее посмотрело, потом странно дернулось, поднялось, развернулось в узком проходе, попутно задев Тину крылом, заблестело вдруг всеми перьями и медленно утянулось, сияя, через иллюминатор наружу. Мгновение — и где-то на горизонте осталась блестящая белая точка, издающая непрерывный пронзительный звук. А стекло иллюминатора осталось целым и невредимым, будто и не пролетал через него никто.
«Вот всегда со мной так, — подумала Тина, до боли в глазах рассматривая блестящий след за окном. — Сделаешь доброе дело, так непременно останешься в дураках, еще над тобой же смеются! И что я теперь буду делать одна в совершенно пустом самолете? Топливо когда-нибудь кончится, и самолет рухнет на землю!»
Она не подумала, что вместе с самолетом может разбиться. Она пыталась представить, как сделать так, чтобы самолет, падая, не причинил никому никакого вреда. «Нужно направить его в воду!» — подумала она, и перед ней внизу сразу возник океан. Она ясно различила, что на воде в этот момент полный штиль, а где-то вдалеке на горизонте маячила тонкая полоса светлого пляжа и, будто маленькие каменные иголки, лежали в воде стрелы волнорезов.
«Пока не долетели до берега, надо успеть упасть!» — подумала Тина, и самолет, послушный ее воле, тут же вошел в пике и стал молниеносно терять высоту. Пол встал вертикально, и Тину прижало к нему спиной. Самолет завыл, загудел. В глазах горела нескончаемая, невыносимая, яркая, слепящая вспышка. Тина зажмурилась, хотя ей не было страшно.
«Ну, еще немного, и все!» — решила она, но тут все ее мысли, чувства, видения, все само собой куда-то исчезло, и остались только блестящая точка в глазах и странный гудящий звук. Он приближался, приблизился, стал неприятен, высок и навязчив и будто разрезал ее пополам. И вдруг воздух вокруг нее перестал быть фантастически легким и свежим, что-то знакомое и тяжелое проникло ей в грудь, она сделала вдох и неожиданно для себя осознала, что навязчивый звук есть не что иное, как звук включенной на полную мощность сирены-мигалки машины «скорой помощи».
Она медленно открыла глаза, и первое, что увидела, было искаженное и перевернутое вверх ногами чье-то лицо. Это был Аркадий Барашков, но она его не узнала и не стремилась — кого-либо узнать. Говорить она тоже не могла, но слух ее был сохранен, и она услышала голос, показавшийся ей знакомым:
— Кажется, она приходит в сознание! Господи, Тина! Как же ты меня напугала!
— Пустите, мне надо сделать укол, — сказал тут кто-то еще.
«Укол? Все равно… Уже ничего не страшно, — успела подумать она и даже почувствовала, успела почувствовать, чье-то прикосновение, похожее на легкий щипок. — Хочу спать! Бесконечно спать, только чтобы не будили!» — через несколько мгновений пришла в ее голову еще одна мысль, и после нее уже наступила полная темнота.