'Эль Гуахиро' - шахматист (книга 2)
Шрифт:
1 Сентраль - сахарный завод (исп.).
– А если в иных районах действуют другие группы? Вдруг Фидель задаст тебе такой вопрос?
– спросил Рамиро.
Родригес не сразу ответил, но избрал наиболее верный, оптимальный вариант:
– Компаньеро Рамиро Фернандес, коль скоро мы твердо знаем, что противник сделал первый ход, и сомнений нет, что задуманная им операция началась - к тому же у нас есть подтверждение из Майами, - мы имеем полное право привлечь к делу на семь - десять дней все наши силы и средства. Границы острова Молодежи закрыть на замок силами двух батальонов специальных войск. Объявить о карантине на острове. Принимать в порт Нуэва-Херона суда, выходящие исключительно из порта Батабано, где установить строжайший контроль. Далее, ориентировать Комитеты защиты революции в местах произрастания цитрусовых на использование негласных мер, а в случае необходимости и гласных для проверки личности и цели пребывания там каждого незнакомого лица. Однако начать осуществлять этот план надо не ранее среды. И вот почему. Механик из гаража гаванского порта обязан вывести нас на остальных. Он явно последний винтик в группе. Сегодня они, по всей видимости, отдыхают. Действия механика Мартинеса полностью контролируются нами. Так вот, не ранее среды, чтобы не вспугнуть и не приостановить действий попавшей в наше поле зрения группы диверсантов. Их мы должны взять с поличным, на месте преступления.
– Компаньеро полковник, - послышался в динамике взволнованный голос Эсперансы.
– Радиосвязь! Родригес щелкнул включателем.
– Первый слушает.
– Я - Девятый. Объекту звонил сослуживец из гаража, приглашал к себе в среду на ужин, обещал хорошую партию в домино. Объект ответил отказом, объяснив, что на рассвете в среду уезжает в Санта-Клару навестить родных.
– Девятый, продолжайте наблюдение. Пришлите запись разговора, установите личность звонившего. Доложите!
– Вас понял!
Родригес отключил рацию.
– Вот и доказательство! Послезавтра они отправляются в путь и, конечно же, не в Санта-Клару. Павон, все группы действия послезавтра с трех часов тридцати приводите в боевую готовность. Особенно по направлению Батабано и Пинар-дель-Рио. Раз они действуют из Гаваны, восточные провинции страны, видимо, не входят в их задание. А там пока все тихо. Рамиро Фернандес, ты с нами?
– Конечно! Хочу видеть. Может, кто из знакомых. Скажи, Педро, а как вышли на механика?
– По деталям собрали описание автомашины "охотников" и очень смутно людей. Одна старушка из Сокорро, которую они отказались подвезти, хотела пожаловаться сыну, посмотрела на номерной знак и заметила, что он не местный. Однако она вспомнила: он был синим - частная машина - и оканчивался на "44". Этого оказалось достаточно. ЭВМ тут же выдала, что "доджей" всего пять. Ну, а дальше ошибки не могло быть. Павон, сейчас к нам должен приехать компаньеро Флавио Баррето, начальник санэпидемслужбы Минсельхоза. Прошу тебя встретить его, привести сюда и побыть с ним, пока я отлучусь на доклад.
Как только майор Павон вышел, Педро Родригос спросил:
– Как Марта? И дочурка?
– Дочка - радость моя. А Марта... Педро, боюсь сглазить. Кругом только и слышишь; "Ушел", "ушла", "надо что-то делать"... Разводов почти столько же, сколько и браков. У нее сложная работа в житейском смысле. Профессия такая... Но у меня нет сомнений. Каждую свободную минуту она старается провести со мной. Скучает. Да и я часто отлучаюсь и возвращаюсь поздно домой. Она говорит:
"Гуахиро", я не ревную. Всякий раз, когда в сердце - я же женщина и люблю - вдруг пробежит холодок, я вспоминаю твои глаза, вспоминаю, как в Майами ты глядел на меня, когда передавал пачку денег, завернутую в туалетную бумагу".
– Это было?
– Я срочно уезжал в Гавану, знал, что навсегда, а за мной ходила "тень", и я не хотел подвергать опасности Марту. На туалетной бумаге иного выхода не было - я тогда написал ей, чтоб немедленно летела в Мексику и явилась к нашему консулу. Она ничего про мои дела не знала, и это предложение равносильно было приглашению ее на электрический стул. И она поехала! Потому что любила. И я ей верю! И очень счастлив.
– Давай, "Гуахиро", как закончим это дело, вместе вчетвером поедем отдыхать. В Сороа, например, или Виньялес.
– Компаньеро полковник, - голос Эсперансы из динамика прервал их разговор, - к вам агроном Баррето.
– Я жду.
Начальник управления санэпидемслужбы улыбался. Он вынул из "дипломата" два листка с текстом, отпечатанным на машинке.
– Вот здесь - полная картина и даже подсчитаны, правда, приблизительно, наши потери. Однако, если б нас не предупредили и мы в обычном порядке обнаружили болезнь, было бы худо, - сказал Баррето, протягивая листки Родригесу, - Их "тохсоптера ауранти", ох, как коварно задумана.
– У специалистов, ученых особенно, наша профессия вызывает разное отношение. В лучшем случае улыбочки...
– начал было полковник.
– Нет, нет!
– перебил его Баррето.
– Я ваш сторонник. И вот доказательство!
Начальник санэпидемслужбы извлек все из того же "дипломата" и положил на стол перед полковником Родригесом том чеха Ярослава Холмана "Тля Кубы", несколько журналов на русском языке "Микология и фитопатология", книгу Делакруа и Моблана о болезнях тропических культур и труд У. Стэнли, знаменитого вирусолога США.
– Вот за это спасибо! Ну, а раз так, попрошу вас тогда подождать меня здесь в обществе майора Павона. Вы уже познакомились? Не исключено, что могут быть иные решения.
– Родригес пробежал глазами записку Баррето, положил ее в папку и, взяв под руку Рамиро Фернандеса, пошел к выходу из кабинета.
В приемной друзья на прощание пожали друг другу руки.
– Не отлучайся от телефона, Рамиро. Эсперанса сейчас организует тебе "рамблер" - он стоит в гараже, Выспись в эту ночь, а послезавтра в три тридцать будь внизу у подъезда.
Дело началось, как и предвидел полковник Родригес, в среду около четырех утра. Свет в окнах квартиры механика Рафаэля зажегся без двадцати четыре. Через четверть часа заработала рация:
– Первый, Первый, я - Седьмой. Объект вышел из дома, сел в "додж" и направляется в сторону центра.
– Я - Первый. Осторожно! Вперед выдвигайте патрульную. За ней "овощной" пикап. Пленка должна быть четкой. Продолжайте!
– Но в пустом городе они их вспугнут или потеряют, - неожиданно произнес Рамиро Фернандес.