Эльдорадо

Stochastic

– Я хочу знать о тебе все. Кого ты убила, чтобы оживить зверей в храме?

– Его звали Навак. Его часто мучили мигрени. Он верил, что суп из ящериц уменьшает боль. Я помогала ему ловить их. Мы были друзьями.

– Кто был потом?

– Харуан, хромой стражник, он приглядывал за тобой в тюрьме, после того как ты пытался перерезать себе вены.

– За это ты ненавидела его?

– Может быть, сначала. Потом Харуан помог мне выследить стражников Уаскара, поднять из колодца тело Алиямы. Когда мы увидели, что Уаскар с ней сделал, наши чувства были одинаковыми. Я и хромой стражник чувствовали то же самое. Понимаешь?

Мы были одним целым и хотели возмездия. Возмездие было необходимо.

На улице стремительно темнело. Кьяри провела с Нио целый день. Необычно много и одновременно мучительно мало. Она поймала себя на мысли, что боится приближения ночи, боится выходить из хижины Нио, боится выпускать его из своих объятий, боится испытаний, что готовит им ночь.

– Нио, я тоже хотела бы знать о тебе все, - Кьяри просунула колено между его бедер.
– Почему ты обедаешь с Де Ландо и обмениваешься с ним письмами?

Нио отвел взгляд и глубоко вздохнул.

– Он... он видит меня насквозь.

Кьяри хотела спросить, что это значит, когда в дверь постучали. Громко и настойчиво. Не сговариваясь, они с Нио вскочили на ноги и накинули на себя туники. На этом синхронность, единство и все, что их связывало, закончилось. Нио открыл дверь, впустил внутрь троих человек в железных латах и отступил в сторону. Сложив руки в замок, он опустил голову. Точно так же он опускал голову в Чачапояс, когда начинал самобичевание.

Кьяри почувствовала стыд, боль и ярость. С яростью она кинула в испанцев первым, что попалось под руку. Это был глиняный горшок, он звонко ударился о железный нагрудник и откатился к ногам Нио.

– Почему, Нио?

Высокий испанец шагнул к Кьяри и схватил её за плечо. Когда она попробовала выкрутиться, он ударил её в живот. Кьяри согнулась. Окружившие её солдаты заломили ей руки за спину и стянули запястья верёвкой.

Старший из стражников - он отдавал другим короткие приказы - вытащил Кьяри на улицу.

В сероватых сумерках вокруг собирались люди - серые одежды и лица на фоне серых стен, песка и неба. Последователи Нио. Кьяри казалось, что в толпе она увидела тех, кто помогал вчера выводить людей. Значит, все слова Нио о милосердии были ложью? Ему было наплевать на женщин и детей, каких он провожал к подземному ходу, он просто готовил ловушку для Кьяри? Как же сильно он должен её ненавидеть?

А может эта ловушка не только для неё? Предки! Испанцы устроят засаду у подземного хода. Перебьют людей, что придут по нему ночью. А потом, ход ведь можно использовать в две стороны. И террасу, на которую он выходит, почти никто не охраняет. Испанцы атакуют лагерь мятежников с тыла. Почти изнутри. Оттуда, откуда ни каньяри, ни чиа не ожидают нападения. Многие погибнут.

Но первым погибнет Атавалп. Кьяри подняла голову и оглянулась, ища взглядом отца. Его тоже схватили? Или ему удалось спрятаться? Может, он сейчас наблюдает за ней? От всей души Кьяри молилась о том, чтобы отец не старался спасти её. Такая глупая смерть не достойна воина. Он должен уйти, предупредить Кунти Молью, пока ещё не поздно. Пусть начнется бой, пусть с неба прольется раскалённое золото.

Грубо стискивая её предплечья, испанцы поволокли Кьяри к дворцу. Над "Говорящей площадью" кружили мухи. Пахло нечистотами и гниением.

Однажды Кьяри видела, как на площади казнили тысячу мятежников. Но наблюдая за казнью с дворцовой стены, она не

видела мух и не чувствовала запахов. Тогда на площади в одну кучу сваливали отрубленные головы, в другую - обезглавленные тела. Сейчас на площади сложили костры, поставили жаровни, глиняные бочки и виселицы. К одной из них испанские солдаты подвели Кьяри. Затянув мягкую петлю вокруг её связанных запястий, старший отошел к лебёдке. Верёвка натянулась, запястья Кьяри поднялись вверх, ноги оторвались от земли, суставы хрустнули. Стараясь уменьшить нагрузку на плечи, Кьяри наклонила вниз голову. Она увидела, как ночная бабочка бьется о нагрудник рыжебородого солдата. Присев на корточки, он надел веревочные петли на щиколотки Кьяри. Теперь её ноги соединяла верёвка, не стягивала их вместе, но свободно свисала до земли. Кьяри не понимала, зачем понадобилось это приспособление, и от этого испытывала ещё больший страх.

Сквозь шум крови в ушах, она слышала голоса. На площади собирались люди. Вспыхивали костры. Совсем как на празднике маиса. Тогда, как и сейчас, мерцающие в свете огня камни "Говорящей площади" напоминали блестящую на солнце водную поверхность. Кьяри смотрела на них и никак не могла выровнять дыхание. Ещё ей никак не удавалось вспомнить, носил ли Нио сандалии в тот день или был босяком, как сейчас.

Он стоял перед ней. Но Кьяри боялась, что если поднимет на него глаза, то вывернет себе плечи. Нио подошёл ближе и убрал волосы с её лица.

– Последнее время я видел тебя во сне каждую ночь. Так часто ты мне снилась, когда я пришел в Куско и узнал, что ты принадлежишь императору. Тогда я постоянно представлял себе, как он прикасается к тебе, а ты отдаешься ему. Я был одержим этими фантазиями настолько, что сам стал себе противен. И теперь, после Чачапояс, я точно так же одержим твоим прикосновением. В Чачапояс твои ладони были прохладными, обещали утешение и ласку. Я слишком слаб, чтобы противостоять этому искушению. Я так хотел снова почувствовать на своем лице твои ладони. Я должен был молиться о спасении твоей души, но я продолжал думать о твоих ладонях. Я мечтал о твоей близости и ненавидел себя.

Щеки Нио покраснели, словно у него началась горячка.

– Мне казалось, я теряю веру. Но епископ Де Ландо вернул мне её, он сказал, что бог любит меня. Любит и потому он послал мне очередное испытание. Ты мое испытание, Кьяри. Испытание для моей плоти, для моего слабого духа. Если я действительно люблю тебя, я не должен желать твоего тела, не должен искать утешения в твоих объятиях, я должен спасти тебя. Спасти от золотого дьявола, которому я сам тебя отдал. Я так сильно виноват перед тобой, - Нио заговорил быстрее и сбился на шёпот.
– Я буду гореть в аду за то, что сделал с тобой. Я ненавижу себя, свою трусость и слабость. Это из-за меня ты продала душу дьяволу и стала убийцей.

– Что случилось с моим отцом?
– спросила Кьяри. С каждым словом боль в плечах росла, под лопатки словно вонзили копья.

– Расскажи ему то, что ты сегодня рассказала мне, - увлеченный своими мыслями, Нио не услышал её вопрос.
– Расскажи о Наваке, Иллари, Харуане и других. Обо всех, чьи жизни ты забрала. Ничего не скрывай.

Кому ему, хотела спросить Кьяри, но Нио отступил в сторону. Его место занял маленьких худой человек с морщинистым лицом, длинным носом и скорбно опущенными уголками губ и глаз, над которыми почти не было бровей.