Элеарская Академия Магии
Шрифт:
– О том, как сделать подарок тем, кого вижу лишь во сне, – ответила Рианет.
Деорис постучала пальцем по губам и через несколько минут со вздохом признала:
– Сложная задача. В голову только всякие глупости лезут.
Прогулявшись по зимнему базару, подруги остановились у лотка с горячим какао. Его наливали в зачарованные вафельные стаканчики, добавляли сверху горку мягких сладких пастилок, а потом еще посыпали шоколадной стружкой.
Лакомство кончилось быстро, но на улице уже начинало темнеть, так что пора было возвращаться. Именно в этот момент Рианет увидела вывеску травяной
– Я знаю, что мне нужно, – улыбнулась она.
– Тебе мало теплиц? – ужаснулась Деорис, когда подруга купила семена Алой Плети.
– Ее так прозвали только из-за того, что осенью у нее краснеет ствол, а листья становятся прозрачными, – отмахнулась Рианет. – Зато ее цветы один в один как мои друзья-огоньки!
В общем, из-за семян леди Дельсийе никак не могла дождаться ночи. И, конечно же, из-за этого долго не могла уснуть! Измучившись, она смирилась с тем, что не сможет увидеть болотников, и тут же провалилась в сон.
На ее счастье, декан Лин-Торванс оказался прав: огоньки стали чуточку ярче. А еще ей удалось пронести семена в сон. Так что она вместе с болотниками сначала выбрала место, а после посадила Алую Плеть. И поскольку это было не в реальности, растение тут же оплело все дерево и расцвело.
Судя по веселому танцу огоньков, подарок пришелся им по душе. Так что проснулась Рианет бодрой и полной сил. А проверив свой сжатый кулак, она кивнула сама себе: от семян не осталось и следа.
– Ну что? – Деорис внесла в комнату поднос с завтраком. – Виделись?
– Да, все получилось идеально, – кивнула Рианет. – Тебя это не пугает?
– Что именно? – удивилась госпожа Брихт. – Связь с той стороной? Ха, с моей стороны было бы лицемерно виноватить тебя за это. Предсказания, знаешь ли, не с солнечными лучами приходят.
Рианет честно сказала:
– Никогда об этом не думала.
– Так ты никогда и не гадала толком, – фыркнула Деорис.
После завтрака госпожа Брихт отправилась в библиотеку, а Рианет поспешила на встречу с командой. Ночью им предстояло пройти лабиринт, и леди Дельсийе с ужасом думала о слухах, курсировавших по Академии. Студенты говорили, что профессор Грене страдал из-за того, что с его «лучшими экземплярами» чрезмерно жестоко обошлись.
Как выяснилось, друзья уже знали о новых сплетнях. Правда, в отличие от Рианет, никто в ужас не пришел.
– Ничего по-настоящему серьезного Грене им не отдал, – уверенно бросил Линграм.
Леди Дельсийе с сомнением нахмурилась:
– Думаешь, он настолько заботится о студентах?
Хью рассмеялся и пояснил:
– Думаю, что он настолько заботится о растениях. Чем зелень опасней, тем она милее его сердцу. А любимых не предают и не отдают.
С такой точки зрения Рианет на проблему еще не смотрела и, немного подумав, признала правоту Линграма. Профессор Грене действительно ценит растения превыше человеческих жизней. Это немного пугает, но одновременно дает надежду на легкое прохождение лабиринта.
– Все молчат, потому что Нэйр запретил говорить, – сказала вдруг Лейас. – Но ты нас очень напугала.
Рианет виновато улыбнулась:
– Я не хотела.
Уин покачала головой:
– Я это сказала, чтобы ты знала, что нам не все равно.
Немного помолчав, Лейас добавила:
– Хотя, возможно, мне стоило промолчать.
– Все в порядке, – леди Дельсийе улыбнулась, – не стоит молчать, если есть что сказать.
Разговор плавно угас, и команда приступила к последней тренировке. Нэйр следил за тем, чтобы никто не израсходовал чрезмерное количество магии.
– Наша команда единственная не проиграла ни одной дуэли, – Келберд улыбнулся, – а значит, мы получили десять очков из десяти. Победу заберет та команда, которая наберет число, наиболее близкое к тридцати. И мы уже опережаем остальных.
– Каждая победа принесла нам по два очка, верно? – уточнила Рианет.
– Абсолютно. Прохождение лабиринта принесет не меньше пяти очков. Если мы будем первые – это будет десять из десяти. Вторые – девять, третьи – восемь, и дальше уже неважно, только пять.
– Получается, – Линграм потер подбородок, – наша задача – впрыгнуть в первую тройку. Потому что последний тур для умников. Сто вопросов, если я правильно помню.
– Зато можно меняться листами, – пожала плечами Рианет.
– И всего двадцать минут времени. Повторно в одни и те же руки лист передавать нельзя, – закатила глаза Йола, – и на кону те же десять очков!
Нэйр не позволил команде приуныть. Он громко хлопнул в ладоши и попросил всех сосредоточиться на втором туре.
– Мы же не можем попасть на экзамен, минуя лабиринт, – подмигнул он. – Давайте еще раз поделимся друг с другом своей магией. Затем чай и разойдемся.
– Мы толком ничего не сделали! – вспыхнул Линграм.
На что Йола ехидно спросила:
– Ты хочешь растратить всю свою магию и выйти в лабиринт пустым? Или хочешь, чтобы Лейас и Рианет набегались до судорог и боли в нетренированных мышцах?
Хью насупился, отошел в сторону и сердито вопросил пустоту, за какой такой нуждой они все здесь собрались.
– Чтобы не переживать в одиночестве, – осторожно сказала Лейас. – Вместе не страшно.
– Истинно так, – согласился Нэйр. – Умение передавать энергию – наш козырь, Линграм. Кто знает, что еще есть в лабиринте. Не думаю, что другие Академии страдают от отсутствия собственных «Грене».
Рианет подошла к Нэйру и протянула ему ладони. Между ними двумя сила прокатывалась легко и просто.
– Иногда, глядя на вот такие вот счастливые парочки, я страстно желаю поскорее встретить свою истинную, – задумчиво бросил Линграм. – Давай, что ли, руки свои.
Йола фыркнула и протянула ему ладони. У них передача энергии проходила с большими потерями, из-за чего с соединенных ладоней начинал сочиться сине-серый дым.
Лейас же просто достала несколько одноразовых накопителей и втянула в себя энергию. Она была рада, что может ощутить магию друзей, хоть и через бездушный камень. Если бы ее кто-то спросил, то она сравнила бы Рианет с солнечным светом. Йола, с точки зрения Уин, ощущалась как колкая снежная вьюга, Линграм был огнем, а Нэйр… Силу Нэйра Лейас представляла как тяжелое, удушающее грозовое облако. Но на самом деле вряд ли бы она когда-нибудь кому-нибудь это сказала. Такие слова видел лишь ее добротно проклятый дневник.