Элегия погибшей звезды

Хэйдон Элизабет

Анборн понял, что тело великана высечено из Живого Камня.

Он решил, что увидел вполне достаточно. Дождавшись, когда великан пробил брешь в воротах Джерна-Тал, он воспользовался царящей на улицах города паникой, выбрался из своего убежища, поймал лошадь, лишившуюся всадника, и поскакал в Хагфорт.

* * *

Талквист тоже слышал пронзительные крики.

Изысканный обед был в самом разгаре, когда шум начал пробиваться в зал через окна балкона. Сначала издалека доносились невнятные крики,

но потом вопли стали такими пронзительными, что у него разом пропал аппетит.

Рассерженный Талквист встал, швырнул на пол льняную салфетку, быстро подошел к балкону и, распахнув двери, вышел на холодный воздух.

С балкона было хорошо видно, что вся столица охвачена безумием.

Взору будущего императора предстала самая кошмарная картина в его жизни. По центральной улице двигалась тень — судя по всему, она была огромной, если Талквист правильно разглядел ее с такого расстояния. Вокруг метались маленькие человеческие фигурки, похожие на тараканов. Лишь немногим из них удавалось спастись — остальных ожидала страшная участь. Талквист обмочился прямо на пол балкона.

Он прекрасно понял, кто вернулся.

Талквист не стал понапрасну терять время и громкими криками вызвал капитана стражи. Вскоре колонна конных солдат помчалась по улице навстречу великану, не обращая внимания на бегущих горожан. Регенту оставалось лишь в ужасе наблюдать, как огромная статуя, теперь куда больше похожая на человека, чем на оживший камень, с жестокой эффективностью уничтожает людей и животных, вставших на ее пути. И тогда Талквист обратился в бегство.

Ибо он сообразил, куда направляется статуя.

Он помчался вверх по лестнице, перескакивая сразу через несколько ступенек, проклиная свои роскошные бархатные одежды, которые могли стоить ему жизни. Он успел добраться лишь до входа в самую высокую башню, когда услышал, как с грохотом обрушились массивные ворота дворца, а вопли людей превратились в предсмертный вой, от которого содрогнулись стены Джерна-Тал.

Бежать было некуда.

На посеревшем лбу Талквиста выступил холодный пот, тяжелая поступь приближалась. Шум сопротивления стих: после безжалостного уничтожения солдат, пытавшихся атаковать великана, слуги разбежались или попрятались. Теперь регент слышал лишь неумолимые шаги каменного великана.

Башня содрогнулась под тяжелой поступью Фарона, который начал подниматься по лестнице, перешагивая сразу через четыре ступеньки и стремительно сокращая расстояние до своей жертвы. Талквист окончательно потерял самообладание и, завопив, захлопнул и закрыл на засов последнюю дверь самой высокой башни, прекрасно понимая тщетность своих усилий.

Он прятался под перевернутым столом из полированного орехового дерева, когда дверь разлетелась в щепки и массивное каменное тело попыталось протиснуться сквозь узкий дверной проем.

Талквист снова завопил. Он не сомневался, Фарон пришел отомстить, и тогда регент Сорболда

упал на колени, уповая на то, что великан, увидев его унижение, пощадит его.

Фарон поднатужился, и стена не выдержала. Он шагнул вперед.

Потеряв последнюю надежду, Талквист разрыдался.

— Нет, Фарон, — простонал он, задыхаясь от ужаса. — Пожалуйста… я хотел лишь…

Он заглянул в молочно-белые глаза статуи, и страх заставил его замолчать.

Великан пересек комнату и остановился перед регентом.

Каменная рука оказалась на одном уровне с шеей Талквиста.

Затем огромный кулак разжался.

На ладони лежало пять разноцветных дисков со слегка неровными краями, на каждом из которых были начертаны руны мертвого языка. Каждый имел свой цвет, и, несмотря на сгустившиеся сумерки, диски переливались всеми оттенками радуги.

Талквист услышал симфонию власти.

С величайшей осторожностью великан опустился на колени и положил все пять дисков к ногам регента.

Ошеломленный Талквист лишь молча смотрел на Фарона. Наконец ему удалось собраться с мыслями, тогда он вытащил из великолепных одеяний свое главное сокровище — фиолетовый диск — и поднес его к белым глазам статуи.

— Ты это ищешь, Фарон? Ты хочешь заполучить колоду Шарры? Или желаешь объединить не только наши диски, но и силы?

Великан кивнул.

Регент тихонько ахнул.

А потом облегченно рассмеялся.

Спустя несколько мгновений из самой высокой башни столицы раздался триумфальный безумный хохот, разнесшийся по дворцу и притихшим улицам города.

Грохот потряс основание склепа, еще недавно бывшего Ллауроном.

Акмед резко вскинул голову и своим неосторожным движением разбудил ребенка.

Рапсодия лежала на полу у стены. Она едва пошевелилась, когда грохот стих.

В стене, в боку огромного каменного зверя, появилось отверстие. Акмед собрал последние силы, чтобы подняться на ноги, глаза горели, словно в них насыпали песок, все вокруг расплывалось, но он, продолжая одной рукой держать ребенка, помог встать Рапсодии.

Огромная темная фигура заслонила собой яркий свет, хлынувший было в образовавшийся проем.

— Ну да, сам не хочешь сидеть в Илорке, так еще и тащишь сюда меня ?

Акмед сделал нетвердый шаг вперед, правой рукой подтолкнув Рапсодию к Грунтору, а левой прижимая ребенка к груди.

— Воздух, — прохрипел он.

Гигантский болг подхватил королеву намерьенов, вынес ее из пещеры и осторожно уложил на заснеженную землю. Затем он помог выбраться Акмеду. После чего Грунтор заглянул в пещеру и присвистнул.

— Эй, твое величество, что это такое?

— Раньше… было Ллауроном, — с жадностью глотая пьянящий свежий воздух, проскрипел Акмед. Он немного отдышался и посмотрел на своего старого друга. — Он умер, спасая нас от Энвин.