Елена Троянская
Шрифт:
— Ха-ха! — расхохотался Агамемнон и повернул ко мне искаженное лицо. — Ну, пойдем же к гостям.
Менелай протянул мне руку. Вместе мы вошли в зал.
Менелай не спросил меня про моллюсков. Я надеялась, что Геланору удастся сохранить их до утра.
В мегароне у очага стояли два гостя. Когда мы вошли, оба обернулись почти одновременно. Один был в одежде из оленьей шкуры, другой — в пурпурном плаще, сколотом брошью на плече.
Оба были красивы. Один темноволосый, с идеальными чертами
Это был тот самый пастух из моего видения. И он тоже смотрел на меня не отрываясь.
— Парис, — представился он и склонил голову.
— Эней, — сказал темноволосый.
Они были прекрасны, как боги. Они и были богами. Недаром про троянцев идет слава, что своей красотой они даже богов сводят с ума. «Из смертных троянцы более всех подобны богам лицом и телом», — шепнула мне Афродита.
Я не могла произнести ни слова. Наконец мне удалось совладать с собой.
— Елена, — сказала я.
— Елена Бессмертная, — ответил Парис.
Кожа на его лице отливала золотом.
— Нет, не бессмертная. Я сойду в могилу, как все.
— Никогда этому не бывать.
Обмен словами занял несколько мгновений, да слова и не имели значения. Мы продолжали смотреть друг на друга, не отводя глаз. Сначала я хотела рассказать Парису свой сон и спросить, что он об этом думает, но потом забыла об этом. Удивительный покой снизошел на меня. Я смотрела на него — и была счастлива.
— Мы прибыли во имя мира между нашими народами, — объявил Парис своим чудесным голосом. — Нас огорчило, что просьба Приама вернуть сестру была так грубо отвергнута.
— Но она довольна своей жизнью… — сказала я.
— Елена не имеет права голоса в политических делах, — резко перебил меня Агамемнон. — Только я и мой брат уполномочены вести переговоры, отнюдь не его жена.
— Я женщина и потому лучше понимаю чувства женщины, — возразила я.
— Чувства тут ни при чем! — заревел Агамемнон.
Парис и Эней хранили молчание. Я по-прежнему не сводила глаз с Париса и впервые за всю свою жизнь почувствовала, как желание пронизывает мое тело. Я хотела коснуться его, присвоить, посадить на цепь и не отпускать ни на минуту. И в то же время я не пожалела бы для него ничего, с готовностью отдала бы даже свою жизнь, если б он попросил. А между тем мы с ним еще ни словом не обменялись наедине.
О Афродита! Воистину ты самая могущественная из обитателей Олимпа. Ты поработила мои мысли, чувства, разум.
Но назад, на свободу, я не хотела. Став бесправной рабой, я почувствовала себя живой, как никогда.
Я шла к себе в комнату походкой легкой, как у нимфы. Куда подевалась усталость? Ее будто рукой сняло. Я готова была взлететь, как в день состязаний на берегу Еврота, только теперь я хотела лететь не навстречу финишу, а навстречу Парису.
Не переставая мечтать, я позволила служанкам раздеть меня. Я послушно поднимала руки вверх, чтобы они сняли платье, опускала голову, чтобы они расплели волосы.
— Дорогая царица, постель готова!
Моя служанка взяла сосуд с розовым маслом, вылила несколько капель и коснулась моей шеи.
— К сожалению, розы еще не расцвели, — сказала она.
«Расцвели, уже расцвели», — хотела сказать я, но вместо этого пожала ей руку и поблагодарила:
— Спасибо тебе.
Я легла, накрылась льняным покрывалом. Мне хотелось поскорее остаться наедине со своими чувствами. Закрыв глаза, я вспоминала пещеру, мириады роз, морскую пену. Потом свой сонвидение, пастуха. Пастуха, которого встретила здесь. Но из пастуха он превратился в троянского царевича. Как все это понять? Голова моя шла кругом.
Парис… Его зовут Парис. Что-то я слышала о нем не так давно. О нем ли? Да-да. Рассказывали, якобы его бросили в горах умирать, а он спустя время вернулся к Приаму, своему отцу.
Но почему его обрекли на смерть? Он здоров, у него нет физических недостатков. Почему родители приговорили сына к смерти? Такой участи могут подвергнуть дочь, которая виновата уже тем, что она девочка. Но чтобы царского сына… Конечно, у Приама столько сыновей, что ему, наверное, все равно: одним больше или меньше… Вспомнила. Кажется, речь шла о дурном предзнаменовании.
Подумать только — Парис мог умереть. Эта мысль была мне нестерпима. Он чудом остался жив, чудом приехал в Спарту.
Парис. Почему меня так влекло к нему, а не к Энею, который не менее красив? Не знаю, не могу объяснить. От одного взгляда на Париса кровь загорелась у меня в жилах — вот и все объяснение.
Шум заставил меня открыть глаза. Менелай бросил плащ с тяжелой брошью на сундук. Он решил навестить меня этой ночью. Служанки не погасили лампу, и в ее свете я могла видеть его широкую грудь, покрытую туникой, мускулистые руки, которые он поднял, чтобы снять одежду.
После встречи с Афродитой изменилось ли мое отношение к мужу? Смогу ли я наконец взглянуть на него глазами, полными желания? Как я стремилась к этому! Больше всего на свете я хотела стать одной из тех счастливых жен, которые питают к мужу и уважение, и страсть!
Он подошел ближе. Я закрыла глаза. Было страшно открыть их.
Он сел на кровать, которая подалась под его тяжестью.
— Ты совершила дальнее путешествие. Надеюсь, оно было интересным?
Его голос был теплым и мягким.