Эльфийка и другие неприятности
Шрифт:
— Адептка Ризолли, — бархатный голос Магистра пробирал до костей. — Готовы?
Я даже кивнуть не успела, как в меня полетели водные стрелы. Нехилые такие стрелы. Мысленно помянув Магистра нехорошими словами, я запустила ледяные шары, и стрелы рассыпались в прах. Магистр улыбнулся, и вслед за стрелами в меня полетела ледяная глыба.
Он что, издевается?
Пришлось создавать водный хлыст и отбивать атаку. Сотни ледяных кусочков брызнули во все стороны. Хорошо, что все адепты разошлись, и никто не пострадал.
Силы заканчивались. Я ведь все же хоть и водница, но маг средний. Не то что наш Магистр — универсал. Вот только сам Магистр видимо об этом забыл, так как после небольших раздумий в меня полетел огненный шар размером с дыню.
Вот …, я ведь из магии огня могу лишь маленький светильник создать, а не такой мощный шар!
Как быть? Что предпринять?
Я вспомнила самый мощный щит, на который была способна, помолилась хранителю священной рощи и спряталась за выросшей ледяной стеной. Шар долетел до стены, затрещал и исчез. А в сотворённом мною льду зияла теперь приличных размеров дыра.
— Молодец, — услышала я довольный голос Магистра. — Сдала.
Я не подала виду, что рада до восторженного писка, и лишь вздохнула с облегчением, когда пошла готовиться к защите диплома, а затем к возвращению в родные пенаты. Домой, конечно же, совершенно не хотелось. Ведь стоит мне переступить порог отчего дома, как меня из этого самого отчего дома сразу отправят под венец, а мне туда совершенно нельзя! Хотя смотря ещё какой жених будет. Вот бы он был похож на нашего Магистра…
Вещи собраны, и мне осталось лишь пройти в комнату для перемещений. Конечно, это удовольствие недешёвое, но мне своим ходом добираться до дома пришлось бы около трёх суток. А телепортом пара секунд — и ты на месте.
— Дочка, вот и ты! Мы все по тебе очень скучали! — услышала я приторно-радостный голос отца, и не успела я прийти в себя, как очутилась в кольце его рук.
— Папа, — я обняла его в ответ.
Он отстранился и сделал рукой жест, которым обычно подзывают слуг. Мгновение спустя откуда-то повыпорхали служанки и дружно уволокли мой багаж.
— Пошли со мной.
Отец взял меня за руку и куда-то повёл. Ох ты ж, да я же забыла совсем планировку дворца! Я даже не смогу найти дорогу к своим покоям, если срочно не выучу все коридоры и закоулки!
Вот они, мои покои. И отец привёл меня сюда не просто так.
— Присаживайся, — сказал он, указав на кресло.
Ну да, я так и знала. Пришлось повиноваться. Отец же уселся напротив, подвинув стул ближе ко мне.
— Итак, ты думала над моим предложением? — без обиняков начал он, подавшись вперёд и заглядывая мне в лицо. Я отвела глаза.
— Над каким? — включила дуру я.
— Над замужеством, — невинно ответил отец.
— Ах да. Думала. И надумала, что не хочу замуж за незнакомого мне человека. И будет лучше, если мы закроем эту тему.
— Да ты что такое говоришь! — воскликнул отец, выпрямившись. — Это же такая выгодная партия! Он же высокочтимый господин, он вежлив и любезен, он будет прекрасно к тебе относиться!
— Ты его так расписываешь словно он Дух священных рощ, — зевнув, ответила я.
— Риза, он очень хочет полюбить тебя, чтобы ты была счастлива! — не унимался папуля. Лучше бы он так свою личную жизнь устраивал. — У тебя будет высокое имя в свете, тебя окружат почётом, сама королева будет говорить с тобой на равных!
— Она и сейчас говорит со мной на равных. Я же кронпринцесса, — резонно заметила я.
— Ах, ну конечно же, кронпринцесса, вспомнила об этом! — умилительно пробормотал папуля, заставляя меня напрячься. — Так вот, кронпринцесса, будь добра — выполняй свой долг.
— Какой именно? — поморщилась я.
— Выходи замуж и продлевай род.
— Как племенная кобыла?! — не выдержала и хлопнула ладонью по подлокотнику.
— Риза, с тобой невозможно разговаривать! И в кого такая пошла?! Ах да, в мать же! — взмахнул руками отец. — В общем, вечером состоится ваше знакомство. Прошу не опаздывать.
Вышел, оставив меня в смятении и бешенстве. Выполняй свой долг! Раз так, то я устрою такое знакомство, что жених сбежит в ужасе и никогда не вернётся. Так, до вечера ещё есть время, хоть его и немного, но ничего, я всё успею. Первым делом без помощи служанок полезла в гардероб и выудила оттуда своё "любимое" платье цвета детской неожиданности с рукавами-фонариками, кружевными вставками в области декольте, высоким стоячим воротом и кучей драгоценностей, рассыпанных по подолу безо всякой меры и, соответственно, вкуса. Как можно догадаться, сие недоразумение, на которое даже смотреть без содрогания нельзя, являлось отцовским подарком на пятнадцатилетие. Право, чем отец думал в момент дарения, я до сих пор не представляю. Далее я отыскала белила и щедро нашлёпала их на щёки, став похожей после этого на вампира, а синими тенями нарисовала себе внушительные круги под глазами. Теперь уж не вампир, а скорее чахоточница, что не менее отвратительно. До кучи я насурьмила себе глаза с ресницами, а губы изгваздала ярко-красной помадой. Ну и, разумеется, украшения, украшения, украшения, да побольше! Волосы заплела в небрежную косу с кучей петухов, а на ноги напялила каблуки высотой с те, на которых я ковыляла тогда в спальню Магистра.
Я глянула на себя в зеркало — и сама же обомлела. Да уж, если мужчина в здравом уме после такого зрелища не сбежит, то ему надо при жизни мемориал воздвигнуть. А выглядела я как эдакая чахоточная девушка-зомби, которая перед окончательным упокоением решила прихорошиться и навешала на себя кучу блестяшек. Сделала шаг — какая прелесть, это всё ещё и бряцает громко так! Ну держись, жених, психически здоровым ты отсюда уже не убежишь.
По дороге в главный зал я встретила часть прислуги и поняла, что эффект от переодевания вышел просто потрясающий. Часть из них с криком убежала прочь, кто-то свалился в обморок, а некоторые застыли степными сусликами, пока я проходила мимо. Что ж, такое поведение — добрый знак. Значит, оценят также и папа-король, и жених, и придворные дамы, причём чувствительность последних порой просто зашкаливает, как бы не умерли там на месте некоторые из них. Достанется мне потом, правда, по первое число, но это того стоит.
И вот оно: главный зал, народу — тьма, лёгкая музыка, прислуга, бегающая туда-сюда с закусками и напитками… Мажордом у дверей от моей милой улыбки сначала бледнеет, потом розовеет, но держит себя в руках и, вступив в зал, торжественно провозглашает:
— Принцесса Ризолли Мария фон Грандер!
Я натягиваю на лицо самую обаятельную улыбку, на которую только способна, и вхожу в зал. Музыка резко смолкает, и нависает тишина такая, что можно различить дыхание каждого присутствующего; один официант, разинув рот, спотыкается на ровном месте и падает с целым подносом бокалов — по залу проносится жалобный звук разбитого стекла; пара дам, уронив веера, картинно падают в обморок на руки пришедшим в себя кавалерам, а я, громко цокая каблуками, иду к трону.