Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
На рассвете Ститхис разбудил его, и они вновь зашагали на север. Снова этот тоскливый марш сквозь дождь, туман и пропитанный влагой лес. Уже в поддень мвеллрет с долинцем добрались до Острых вершин — мрачного хребта, беспорядочного нагромождения острых пиков и как будто изломанных скал, нависающих над руслом Серебристой реки. Густой туман, липнущий к скалам, словно поглотил путников, когда они поднялись по крутому склону наверх. Весь день они шли по горам и лишь ближе к вечеру вышли на мрачный утес.
Перед ними, словно материализовавшись из дождя и тумана, стояла внушительная серая крепость, мрачная и грозная. Дан-Фи-Аран. Мвеллрет, ускорив шаг, поташил за собой прихрамывающего долинца. Они пробрались сквозь чахлый кустарник, лепящийся к камню утеса, и вышли в унылый, промокший лагерь. Хмурые гномы сновали туда-сюда по жидкой грязи, закутавшись в широкие плащи с капюшонами, натянутыми до самого носа. У них явно хватало своих забот. Никто не окликнул путников, никто их не остановил. Если кто-то раз и взглянул на них, то больше не обращал никакого внимания. Мвеллрет с долинцем прошли по каменному перекрытию, вдоль крепостной стены, потом — вниз по лестнице и дальше — по ходам крытой галереи. Сумрак ночи сгущался над крепостью, день отступал. Странное чувство возникло у Джайра: словно мир смыкался вокруг, отрезая их от всего, и давил. Долинец ощущал особый запах этого места: запах затхлых подвалов и человеческих тел. Да, здесь жизнь загубят не задумываясь — Джайр не подумал об этом, а просто почувствовал. Жизнь заперли в этих стенах и забыли на веки вечные.
И вдруг над путниками нависло громадное мрачное сооружение. Башня не башня, атак, что-то квадратное и массивное. Вместо окон только узкие щели в камне, тяжелые двери обиты железом. Мвеллрет втащил Джайра внутрь. И тишина сомкнулась вокруг.
— Темницы, эльфин, — многозначительно прошептал Ститхис.
Они шли по лабиринту сумрачных коридоров. Замки и петли дверей, вбитых в камень стен по обеим сторонам проходов, были покрыты толстым слоем ржавчины и паутины. Двери тянулись бесконечными рядами, и от этого зрелища Джайр почувствовал холод и пустоту внутри. В тишине звучало лишь гулкое эхо шагов — их шагов, — но иногда откуда-то издалека доносился лязг железа и удары, словно долбят камень. Джайр в отчаянии оглядывал стены.
«Как же я выберусь отсюда, если вообще выберусь? — уныло раздумывал он. — Как найду дорогу обратно?»
А потом впереди во тьме коридора вспыхнул свет факела, и навстречу мвеллрету и Джайру выступила маленькая фигурка, закутанная в широченный плащ. Это был гном, уже старый и изрядно потрепанный, с какой-то чудовищной язвой на желтом лице. Джайр невольно попятился от омерзения, натянув свой кожаный поводок. Но мвеллрет, наоборот, ускорил шаги, склонился над уродливым старичком гномом и сделал пальцами какие-то странные знаки. Гном ответил такой же загадочной жестикуляцией, а потом просто махнул заскорузлой рукой: мол, идите за мной.
И они пошли дальше, теперь уже втроем. Свет внешнего мира давно затерялся в бесчисленных поворотах, и только горящий факел указывал путь, дрожа и дымя в темноте.
Наконец они остановились перед железной дверью, ничем не отличающейся от сотни других. Под рукой гнома протяжно заскрежетал засов. Словно вторя ему, гном закряхтел и распахнул тяжелую дверь. Ститхис обернулся, злорадно взглянул на Джайра, а потом резко рванул поводок и впихнул юношу внутрь. В тесной, маленькой клетушке не было ничего, только куча соломы в углу да деревянная бадья у двери. Тоненький лучик серого света едва просачивался сквозь щель в дальней стене.
Мвеллрет перерезал веревки на руках долинца и вытащил кляп у него изо рта, после чего грубо швырнул юношу на солому.
— Вот твое мессто, эльфин, — прошипел он. — Домик для маленького человечишшки, пока ты немного не поумнеешшь и не расскажжешшь о магии. — Когтистый палец поднялся и указал на сгорбленную фигуру гнома. — Вот твой тюремщщик, эльфин. Он мой сс потрохами, изз тех, кто ещще повинуетсся мне. Он глухонемой, не говорит и не сслышшит. Ему нипочем твоя песснъ. Будет кормить тебя и присслужживать ессли что, — Он помолчал. — Ну и побьет, ессли сстанешшь дурить.
Гном повернул к долинцу свое уродливое лицо, однако оно было непроницаемым. Джайр так и не смог понять, что скрывается под этой безобразной маской полнейшего равнодушия, и уныло обвел взглядом свое новое пристанище.
— Ты мне весе сскажжешшь, эльфин. Весе, что мне нужжно ззнать, — вдруг прошептал мвеллрет. — Сскажжешшь, иначе не выйдешшь отссюда!
Холодный голос оборвался зловещим шипением, взгляд зеленых змеиных глаз прожег Джайра насквозь. Но уже через мгновение Ститхис повернулся и направился прочь из камеры. Тюремщик-гном поспешил за ним. Дверь захлопнулась, и долинец услышал, как засов с той стороны со скрежетом встал на место.
Съежившись в темноте, Джайр слушал. Слушал, пока звук шагов не растворился в глухой тишине.
Минуты складывались в томительные часы, а юноша все сидел неподвижно, вслушиваясь в тишину и раздумывая о том, насколько же безнадежно его положение. Похоже, он здорово влип. Отчаяние, безысходное и безжалостное, охватило долинца. Да еще этот мерзкий запах гнили и разложения… брр… Да, теперь Джайр был напуган по-настоящему. Так напуган, что в первый раз за все это время, с тех самых пор как бежал из Тенистого Дола, спасаясь от гномов, у него возникла страшная мысль: ничего у меня не выйдет.
Он бы заплакал, если бы мог, но слезы куда-то делись. Очевидно, даже для этого он был слишком напуган.
«Давай думай, как отсюда сбежать, — понукал себя Джайр. — Нет безвыходных ситуаций. Всегда найдется какой-нибудь способ…»
Долинец поглубже вздохнул, чтобы прийти в себя. А что на его месте стал бы делать Гарет Джакс?
Или вот Слантер? Слантер всегда найдет выход, на то он и мастер выживания в любой критической ситуации, Даже Рон Лих наверняка смог бы что-то придумать.
Мысли юноши разбрелись, он погрузился в воспоминания, то и дело возвращаясь к раздумьям о том, что еще будет. Но это были всего лишь фантазии. А ему сейчас нужен план. Ясный и четкий.
В конце концов долинец заставил себя подняться и принялся изучать маленькую камеру. Просто так, без всякой конкретной цели, он шарил руками по влажным холодным камням, мерил шагами замкнутое пространство, минутами неотрывно глядел на лучик тусклого света. И ждал, пока успокоятся растревоженные чувства и вернется способность рассуждать более или менее здраво.