Эльфийские войны
Шрифт:
– Эй, ты, Однозубый! Вставай! – Эльф махнул мечом, и через несколько мгновений великан неуверенно поднялся на ноги.
Существо возвышалось над эльфом во весь свой десятифутовый рост, грудь его походила на бочку, руки и ноги были мускулистыми и крепкими. Ситас довольно кивнул, и Однозубый жалобно уставился на него. Эльф снова махнул мечом, на этот раз вниз, в сторону долины.
– Пошли, ты впереди, – приказал он.
Они стали спускаться, Ситас держал наготове меч.
Но Однозубый вовсе не выказывал никакого недовольства и, волоча ноги, шел впереди эльфа. Когда они оказались на земле, Ситас подумал, что ему повезло с великаном – идти по его следам через снег было гораздо удобнее, чем по своим собственным. Продолжая отдавать приказания, он объяснил Однозубому, что ему следует тащить ноги во время ходьбы, чтобы оставлять более глубокую и ровную дорогу для эльфа.
Он велел гиганту идти к уступу, на котором лежал беспомощный Кит-Канан.
– Я хочу, чтобы ты его нес, – объяснил он, обхватил свою руку, словно нес ребенка, и указал на выступ наверху. – Понимаешь меня?
Гигант, моргая, уставился на эльфа, и налитые кровью глазки сузились от напряжения. Он посмотрел наверх.
Затем глаза его раскрылись, словно кто-то открыл ставни на окнах темной, нежилой комнаты. Рот его раскрылся в счастливой улыбке.
– Надеюсь, что понимаешь, – пробормотал эльф, не совсем уверенный, правильно ли он поступает.
Теперь Ситас пошел впереди, пробираясь по узкой тропе, пока не достиг уступа, ставшего тюрьмой для его брата.
– Отличная работа, брат! – Кит-Канан сидел, прислонившись спиной к скале, и на губах у него играла восторженно-удивленная улыбка. – Я видел, как они приближались, и заранее знал, каков будет итог!
– Я тоже на это надеялся, – ответил Ситас.
Кит смотрел на него с выражением такого восхищения, какого Ситас никогда не замечал во взгляде брата.
– Ты же знаешь, что тебя могли убить!
Ситас самоуверенно усмехнулся, чувствуя согревающую душу гордость.
– Я не мог оставить тебе все развлечения.
Кит улыбнулся, глаза его сияли.
– Спасибо, брат! – И, прокашлявшись, он кивнул в сторону Однозубого. – Но кто это – пленник или друг? И что нам теперь, по-твоему, делать?
– Идем в соседнюю долину, – ответил Ситас. – Я не смог отыскать коня, так что тебе придется ехать на великане!
Зима, армия Эргота
Дождь стучал в стенки палатки – эта монотонная дробь отмечала зимнее время на равнинах. Бурая земля под серыми облаками то окутывалась туманом, то мокла под проливным дождем, то покрывалась инеем.
Если бы только пришли морозы! Таково было желание каждого солдата – и тех, кто стоял на карауле, и тех, кто тренировался на учениях, и тех, кто вынужден был совершать опасные походы в отдаленные леса за дровами. Сильный мороз сковал бы вязкую землю, превратившуюся под ногами в месиво, в котором завязали колеса телег и которое превращало ходьбу в тяжелую задачу.
Караульные, дрожа, стояли на своих постах вокруг гигантского лагеря людей. Громада Ситэлбека была почти невидима в серых сумерках. Стены ее оказались неприступными – это было проверено ценой более чем тысячи жизней, потерянных за последние месяцы.
Темнота пала на землю, словно занавес, и теперь тишину, царившую в лагере, нарушали лишь светящиеся точки костров. Но их было немного – все источники топлива в радиусе десяти миль от лагеря были истощены.
Сквозь эту тьму двигалась еще более темная фигура. Генерал Гиарна шествовал к палатке верховного генерала Барнета. За ним, пытаясь подавить страх, следовала Сюзина.
Она не хотела идти туда. Она никогда не видела генерала Гиарну таким устрашающим, как сегодня. Он вызвал ее, не дав объяснений, взгляд его блуждал где-то, и в нем светилась… жажда. Он, казалось, едва отдавал себе отчет в том, что Сюзина здесь, так сосредоточены были его мысли на чем-то ином.
Теперь она поняла – его жертвой должен стать Барнет.
Генерал Гиарна, подойдя к палатке верховного генерала, отбросил в сторону полог, закрывавший вход, и самоуверенно вошел. Сюзина осторожно последовала за ним.
Барнет ожидал гостей – он стоял лицом к двери, держа руку на эфесе меча, спрятанного в ножнах. Кроме них троих, в полутемной палатке никого не было. Лишь лампа шипела на ветхом деревянном столе, и дождь просачивался сквозь крышу и стенки палатки.
– Осмеливаешься бросать вызов своему командиру? – усмехнулся седовласый Барнет, но голос его прозвучал менее храбро, чем ему хотелось бы.
– Командиру? – Голос закованного в черные доспехи генерала был полон презрения. Взгляд его был по-прежнему пустым, сосредоточенным на чем-то далеком. – Ты неудачник, старик, и твое время закончилось!
– Ублюдок! – Барнет отреагировал с ловкостью, удивительной для его возраста. Одним плавным движением он выхватил из ножен меч и сделал выпад, целясь в лицо молодого человека.
Генерал Гиарна был быстрее. Он поднял руку в черной стальной перчатке. Клинок ударил его по запястью – такой мощный удар должен был разрубить железо и отрубить генералу руку.
Но вместо этого меч разлетелся на тысячи сверкающих осколков. Барнет, по-прежнему сжимая бесполезную рукоять, изумленно уставился на высокую фигуру Гиарны и невольно отступил назад.
Сюзина застонала. В комнате словно присутствовала какая-то жуткая сила, и она чувствовала эту силу яснее, чем зрительные образы, запахи, прикосновения. Ноги у нее подгибались, но каким-то образом она смогла заставить себя устоять.
Женщина понимала, что Гиарна хотел, чтобы она это видела: казнь Барнета должна была стать для нее уроком.
Старик пронзительно вскрикнул – это был жалобный, плачущий звук – он словно увидел свою судьбу в темных глазах врага, Гиарна руками, затянутыми в сверкающую черную сталь, схватил Барнета за горло, и тот закашлялся.