Эльфийские войны
Шрифт:
– Что такое?
Почувствовав, что дело срочное, Кит поспешил за ним. Мгновение спустя он все понял.
Среди дюжины тел врагов на земле лежал Кенкатедрус. На теле старого эльфа виднелось множество ужасных ран.
– Мы их сегодня разбили, – выдохнул бывший учитель Кит-Канана, выдавив слабую улыбку.
– Конечно, а как же! – Генерал обхватил голову друга, обернувшись к ближайшему офицеру.
– Приведи врача! – прошипел он.
– Врач уже был здесь, – возразил Кенкатедрус.
Кит-Канан прочел приговор в глазах раненого: даже врач уже ничем не мог ему помочь.
– Я всю жизнь ждал этого дня. Теперь мой воинский долг выполнен. Война выиграна. Ты должен преследовать их. Не дай им уйти!
Кенкатедрус, приподнявшись с земли, с неожиданной силой схватил Кита за руку.
– Обещай мне, – прохрипел он. – Ты не дашь им уйти!
– Обещаю! – прошептал генерал.
Несколько минут он придерживал голову Кенкатедруса, хотя знал, что тот уже мертв.
К Кит-Канану подбежал курьер – разведчик Каганести в полной раскраске.
– Генерал, нам сообщают об оживлении в северном вражеском лагере.
Эта часть огромного, выгнувшегося дугой лагеря людей понесла наименьшие потери. Кит кивнул разведчику и осторожно опустил на землю тело Кенкатедруса. Поднявшись, он окликнул оказавшегося поблизости старшего сержанта.
– Возьми три отряда и наведи порядок в северном лагере, – приказал он.
Он вспомнил, что генерал Гиарна со своими всадниками скрылся в том направлении, и жестом подозвал нескольких Гончих.
– Следуйте за мной.
Битва за Ситэлбек. Вечер
Сюзина наблюдала за сражением в зеркало. Здесь, в своей палатке в северном крыле лагеря, она не так сильно ощущала напряжение битвы. Хотя и отсюда люди шли в бой, чтобы страдать и гибнуть, сам лагерь не подвергся полному уничтожению, в отличие от южной и западной его частей.
Женщина видела, как на востоке показались Крылатые Всадники, наблюдала за их неожиданным, неотвратимым нападением на армию ее генерала и улыбалась. На лице и теле она еще чувствовала следы грубых прикосновений Гиарны, и отвращение к нему переросло в ненависть.
И поэтому, когда эльфийский главнокомандующий возглавил атаку, которая разделила армию Эргота на части, Сюзина почувствовала не тревогу, а радость, словно Кит-Канан летел именно к ней, чтобы спасти ее. Она хладнокровно наблюдала за яростно кипевшей битвой, следуя взглядом за эльфийским генералом.
Когда он атаковал остатки когда-то могучей кавалерии Гиарны, у Сюзины перехватило дыхание; она то желала, чтобы он наткнулся на главнокомандующего Эргота и зарубил его, то хотела, чтобы Гиарна просто сбежал и уступил победу эльфам. Даже когда ее эльфы-телохранители покинули свой пост, она не обратила на это внимания.
Сюзина услышала снаружи топот – это эльфы вступали в северный лагерь в поисках оставшихся в живых людей. Она слышала, как кто-то сдается в плен, умоляя о пощаде; другие бросались в бой с насмешками и проклятиями, которые сменялись предсмертными стонами.
Вокруг нее бушевало сражение, заволакивая палаточный городок облаками дыма, пламенем, заливая потоками крови и боли. Но Сюзина по-прежнему оставалась в палатке, не сводя взгляда с золотоволосой фигуры в зеркале. Она смотрела, как Кит-Канан, верхом на могучем животном, прыгающем на врагов, раздирающем их когтями, взмахами меча прорубает себе путь сквозь заслон людей, пытающихся помешать ему. Она видела, что эльфы постепенно приближаются к ней. И вот Гончие сражаются уже в какой-то тысяче ярдов к югу от ее палатки.
– Приди ко мне, мой воин! – едва слышно произнесла Сюзина.
Она жаждала всем сердцем, чтобы он пришел, наблюдая в зеркало, как Кит-Канан смахнул голову с плеч толстого воина с топором.
– Я здесь! – Сюзина отчаянно хотела, чтобы Кит-Канан почувствовал ее присутствие и – неужели она осмелилась поверить в это! – ее любовь.
Эти мечты прервал звук отодвигаемого занавеса палатки. Это он! Это должен быть он! Задрожав от волнения, она резко обернулась, и ее иллюзии рассеялись при виде Гиарны. Гиарна не смотрел на нее – его взгляд был прикован к лицу эльфийского главнокомандующего в зеркале.
Генерал ступил к ней, лицо его превратилось в маску ярости, больше напоминавшую морду животного, чем человеческий образ. Сюзина почувствовала, что ледяной кинжал страха вонзился ей в грудь.
Когда Гиарна схватил женщину за руки обеими могучими лапами, она скорчилась, словно этот кинжал поворачивали внутри нее. Она не могла говорить, не могла думать; она могла лишь смотреть в эти широко раскрытые, безумные глаза, на эти губы, забрызганные слюной, открывавшие зубы, – казалось, этими клыками он хочет вырвать ей сердце.
– Ты меня предала! – прорычал Гиарна, грубо швыряя ее на пол. – Откуда взялись эти летающие чудовища? Как долго они скрывались, ожидая своего часа?
Он опустился на колени рядом с Сюзиной и сильно ударил ее кулаком, разбив губу.
Генерал бросил быстрый взгляд в зеркало. Теперь, когда она отвлеклась, изображение Кит-Канана исчезло, но он уже узнал правду о ее любви.
Гиарна, вытащив из-за пояса кинжал, приставил его к груди Сюзины – острие проткнуло ткань платья и оцарапало кожу.
– Нет, – сказал он, когда она уже приготовилась к смерти. – Это будет слишком легкой казнью; ты должна дорого заплатить за свое предательство.
Гиарна поднялся и с ненавистью уставился на Сюзину. Все внутри нее кричало, чтобы она поднялась, боролась с ним или бежала прочь. Но эти черные глаза словно пригвоздили ее к земле, и она не могла заставить себя пошевелиться.
– Вставай, шлюха! – рявкнул он, внезапно пнув женщину в ребра, наклонился, схватил ее за длинные рыжие волосы и заставил встать на колени.