Эльфийские войны
Шрифт:
– У них трудности с карликами, – продолжал Белый Локон. – Они на сотне быков тащат с собой какую-то чудовищную машину, она дымит и изрыгает пар. За ней следует целый караван повозок, везет уголь для этой машины.
– Должно быть, это какое-то оружие, но какое? Ты не знаешь?
Белый Локон покачал головой.
– Сейчас оно увязло в болоте в нескольких милях от границы. Может быть, они его бросят. А если нет… – Каганести пожал плечами. Это была очередная глупость врага, которую он не мог ни предвидеть, ни понять.
– Ты приносишь добрые вести, – удовлетворенно заметил Кит. Уперев руки в бока, он взглянул вверх, на гребень холма, откуда возвращались Парнигар и его воины. Многие размахивали захваченными знаменами Эргота или высоко поднимали шлемы с длинными развевающимися плюмажами. Перепуганные обезоруженные люди карабкались вверх и исчезали за холмом, по-прежнему пребывая в страхе за свою жизнь.
Сегодня Кит и Гончие нанесли внезапный удар по центральному крылу эрготианской армии. Он надеялся, что смятение и страх после эльфийской атаки на несколько дней задержат их продвижение. Новости с юга обнадеживали. Пройдут месяцы, прежде чем им что-либо будет угрожать с той стороны. Но что происходит на севере?
Беспокойство не оставляло его, пока Гончие быстро перестраивались из боевого в походный порядок. Путь их лежал через местность, кое-где покрытую лесами, и армия образовала пять широких, нестройных колонн. Они следовали параллельно друг другу, на расстоянии около четверти мили. При необходимости они легко смогли бы обогнать любую армию людей, как пешую, так и конную.
Кит-Канан с Парнигаром и отрядом всадников оставался на холме до заката. Он был доволен, что люди расположились лагерем на месте боя. Наутро, подумал он, враги вышлют вперед многочисленную и неуклюжую разведку, но от эльфов не останется и следа.
Наконец последние из Гончих во главе с Кит-Кананом повернули своих коренастых, быстроногих лошадей на запад. Они оставляли поле боя за противником, но противник этот был немного более сбит с толку, немного более напуган, чем вчера.
Эльфийская кавалерия легко преодолевала лесные массивы рысцой, а залитые лунным светом луга – галопом. Они как раз проезжали луг, когда движение на границе леса заставило Киджо резко остановиться. Подъехали трое всадников. Кит узнал в первых двух солдат своей гвардии.
– Господин, это посланец с севера! – тяжело дыша, доложили гвардейцы, а Кит в замешательстве уставился на третьего всадника.
Эльф завалился набок, словно труп, посаженный в седло. При виде Кит-Канана в глазах его ненадолго вспыхнула надежда.
– Мы пытались удержать их, как ты приказал, господин! – торопливо сообщил эльф. – Северное крыло людей вышло на равнину, и мы ударили по нему!
Голос разведчика противоречил его виду. Он звучал напряженно и твердо, это был голос солдата, который говорил правду и отчаянно желал, чтобы ему поверили. Он покачал головой.
– Но как бы быстро мы ни двигались, они шли быстрее. Они атаковали нас, господин! Они смели сотню эльфов в лагере и загнали Каганести обратно в леса! Они наступают невероятно быстро!
– Итак, они продвигаются на юг? – спросил Кит-Канан, заранее зная ответ: он сразу же понял, что командующий северной армией – необычайно энергичный и агрессивный противник.
– Да! Я бы не поверил в такую быстроту, если бы сам не видел это. Они скачут, словно ветер, эти люди. Они взяли в окружение большую часть северных застав. Только мне удалось спастись.
Посланец встретился взглядом с Китом и заговорил со всей страстью:
– Но это еще не самое худшее, мой генерал! Сейчас они устремились к востоку от меня. Вы уже, наверное, отрезаны от Ситэлбека!
– Это невозможно! – не веря, прорычал Кит.
Крепость Ситэлбек была его штаб-квартирой и базой его армии. Она находилась далеко от центра военных действий.
– Люди не могут находиться менее чем в сотне миль оттуда!
Но, снова взглянув в глаза солдату, он вынужден был поверить в ужасную весть.
– Хорошо, – угрюмо сказал он. – Они опередили нас на один переход. Настало время для Гончих догнать их.
Той же ночью в армии Эргота
Палатка располагалась в центре огромного лагеря. Над нею возвышались три столба – в тех местах, где палатка разделялась на три комнаты. Хотя стены ее покрывали пятна, оставленные годом кампании, и в некоторых местах заметны были швы от починки, строение производило величественное впечатление, оно было более важным и гордым, чем палатки, раскинувшиеся вокруг до самого горизонта.
Лагерь представлял собой временное поселение, и ряды прямоугольных палаток возведены были беспорядочно, насколько позволяла холмистая местность, пересеченная многочисленными оврагами. Зеленые луга, источники пропитания для двадцати тысяч лошадей, отмечали границы лагеря. С наступлением сумерек серые жилища солдат стали неотличимы друг от друга, и лишь высокая палатка на трех столбах выделялась среди них.
Изнутри это сооружение тоже никак нельзя было принять за жилище простого солдата. Стены украшали дорогие шелковые драпировки – темно-коричневые, золотые, переливающиеся черные – цвета, популярные среди аристократии Эргота, – скрывавшие от глаз грубый вид лагеря, находящегося за холщовыми стенами.
В палатке перед зеркалом сидела Сюзина Квивалин. Сейчас на ее вьющихся медно-рыжих волосах не было усеянной алмазами платиновой диадемы. Волосы собраны на затылке в хвост, ниспадавший вдоль спины более чем на фут. На ней была удобная кожаная юбка и блузка из тонкого шелка.
На самом деле и капитаны, и сержанты, и рядовые негодовали на удобства, предоставляемые женщине генерала: горячая вода для купания, роскошная палатка! Только для того, чтобы тащить ее багаж, требовалось десять драгоценных лошадей.