Эльфред. Юность короля

Ковальчук Вера

Эльфред готов был платить, и платить дорого. В казне короля Уэссекса было немало золота, Этельред был весьма бережлив, неохотно расходовал богатства, отлично зная, что ценности могут спасти людей и Уэссекс. Можно было заплатить, но в сложившейся ситуации договориться на разумную сумму будет практически невозможно. В глазах датчан положение саксов безнадежно, значит, с них можно требовать что угодно.

Эльфред надеялся на изменение ситуации. Рано или поздно северянам надоест стоять под стенами непокорного аббатства, и они решат идти дальше. Тогда саксам предстоит атаковать самим. Что ж, это будет не так сложно. Мост так и не удалось опрокинуть в ров и, хоть и разбитый,

опаленный, он все-таки держался на опорах. Норманны упорно не давали монахам избавиться от этой скудной переправы.

А через два дня после смерти Этельреда (младший брат отказался похоронить его тело в Уилтоне, заявив, что король Уэссекса должен лежать в Уимборне – рядом с его дедом, королем Эгбертом), рано утром, когда датчане еще вяло собирались идти на очередной штурм, к молодому королю вдруг прибежал послушник и, нервно крича, позвал его на противоположную стену монастыря.

Эльфред в ответ лишь дернул плечом и поспешил к противоположному краю. Бежать до противоположной стены ему не пришлось, еще на полпути он разглядел что-то, некое размытое пятно, которое отделилось от синеватого массива леса и направлялось к монастырю.

Молодой король вытянул шею, и Эгберт, постоянно, как тень, державшийся рядом с ним, тут же прикрыл его своим щитом – на всякий случай. Раннее утро еще не озарили первые солнечные лучи, по лугам ползли клубы густого тумана, и в его гущине трудно было разобрать, кто направляется к монастырю.

Первыми из туманного моря вынырнули флажки, прицепленные к копьям, и, прищурившись, Эльфред легко рассмеялся. Он чувствовал такое облегчение, какого никогда не было прежде. Даже оценив приблизительно, он догадался, что к монастырю идет никак не меньше трех-четырех сотен человек. В сложившейся ситуации это очень много. А знаки на флажках – герб графа Экзетера и графа Уэдмора, а также корнуоллского герцога – убедили его, что поддержка ждет именно его, а не северян.

– Брони и шлемы надеть! – завопил он так, что отозвались колонны каменной галереи и с криками разлетелись вороны из-под сводов большой монастырской церкви. – Готовиться к вылазке!

К Уилтону двигалась надежда молодого короля на благополучное разрешение безвыходной ситуации.

Глава 15

Появление возле монастыря свежих отрядов несколько обескуражило датчан. Хотя после битвы при Басинге к ним присоединилось еще три-четыре сотни искателей приключений, а может, и больше, они не считали – битва при Мертоне и штурм Уилтона стоили им немалых сил.

Сперва датчане рванулись навстречу новоприбывшим, надеясь уничтожить их до того, как те доберутся до монастыря и смогут соединиться с осажденными войсками, но Эльфред не зевал. Его люди, насидевшиеся за стенами и мечтающие отомстить за покойного короля, кинулись в бой с редким пылом. Когда северяне почуяли, что их могут просто-напросто стиснуть с двух сторон, они предпочли отступить и посмотреть, что получится. Им никто не препятствовал. Новоприбывшие сумели пробраться в кольцо стен, и за ними с шумом затворились ворота.

Предводитель этой новой небольшой армии, граф Экзетер соскочил с коня, с облегчением стащил слегка покореженный ударом шлем и, вытирая кровь, сочащуюся из поврежденной брови, огляделся. Эльфред подскочил к нему и с пылкостью обнял – он был слишком счастлив появлению подмоги в самый тревожный момент, и его нимало не интересовали истинные причины появления здесь этого знатного эрла, его воинов и воинов его не менее знатных соседей.

Впрочем, догадаться, откуда взялись корнуоллские воины, которых здесь была

полная сотня, нетрудно. Об этом попросила отца Вульфтрит. Молодой король криво улыбнулся. Если бы женщина знала, что она уже вдова, и своими письмами и отчаянными мольбами о помощи помогает ненавистному деверю, пожалуй, по бабской глупости могла бы отказаться от помощи корнуоллских родственников.

Западным эрлам просьбы о дополнительных отрядах воинов посылал сам Эльфред.

Граф Экзетер охотно обнял молодого короля и похлопал его по плечу. Но взгляд его продолжал гулять по лицам, и, не найдя того, кого искал, он сам спросил:

– Где же Этельред? Почему его здесь нет? Он ранен?

– Этельред умер.

– Давно? – Экзетер закусил губу.

– Два дня назад… Три, – Эльфред коснулся своего лба. – Прости, я усталый, плохо замечаю, как меняются дни.

– Да, конечно, – согласился граф. – Я понимаю. Ну, покормят меня и моих людей в этом монастыре?

Он ничего не имел против Эльфреда, и уже за столом, куда подали кашу и наспех разогретые пироги с рыбой – монахи умудрились под покровом темноты, с противоположной от датского лагеря стороны закинуть невод – с любопытством поинтересовался, что собирается делать наследник покойного Этельреда. О старшем сыне покойного правителя Уэссекса, Этельвольде, он даже не упомянул. И так понятно, что десятилетний малыш не способен править. К тому же, для эрлов и солдат он был котом в мешке.

А Эльфред… О, Эльфреда знали все. Он – отличный воин и достойный предводитель. К тому же, он и сам отец. Хорошо, когда к власти приходит человек, не только достигший возраста мужчины и уже отличившийся в битвах, но и обзаведшийся потомством. Конечно, сын Эльфреда до собственного совершеннолетия – четырнадцати лет – мог десяток раз погибнуть от болезни или раны, но пока он жив, здоров и даже, как говорили, довольно боек.

Эльфред вел себя, как король, и не встречал ни противодействия, ни даже удивления эрлов. Что же касалось крестьян, то большая часть общин жила еще по старым законам, когда дети имели право на наследство за родителями лишь в том случае, если у отца нет младших братьев, или же те не нуждаются в наследстве. То, что корона передавалась в семье короля Этельвольда-старшего от брата к брату, простолюдины воспринимали, как нечто само собой разумеющееся.

Датчане, изумленные и обескураженные подкреплением, пришедшим к саксам совершенно неожиданно, согласились на переговоры. Эльфред явился в их лагерь с пышной и прекрасно вооруженной свитой. Всех своих людей, оставшихся в Уилтоне, если только они еще могли стоять на ногах, он расставил по стенам, приказав надеть доспехи. Чувствуя, что взгляды врагов то и дело обращаются к стенам, ощетинившимся оружием, молодой человек мысленно порадовался своей выдумке.

Он держался спокойно и уверенно, разговаривал с датчанами с таким видом, будто это он пришел в их страну грабить. Конечно, норманнов невозможно было смутить, но уверенность молодого короля убедила северян, что это подкрепление – не последнее. И они согласились взять выкуп.

Сумму назвали большую. Эльфред по опыту знал, что торговаться бессмысленно. Но раз уж заплатить придется, надо попытаться выторговать как можно большую передышку. Он потребовал мира самое меньшее на пять лет.

Датчане согласились на это далеко не сразу. Спор продолжался долго, и, в конце концов, предводители северного войска согласились на то, чтоб уйти и, прибыв через год, договориться об отсрочке. «Я не могу принимать такое решение самостоятельно, – объяснил один из них, с трудом управляясь с британским языком. – Я должен посоветоваться».