Эльфрин
Шрифт:
— Мы не хороним павших…
— Значит, вы его оставили… на корм воронам… какие вы жестокие!.. Значит, вы просто притворялись добрыми, а на самом деле, вы… Вы ужасные бессердечные создания!..
Михаэль и сам чувствовал, что его несёт совсем не в нужную сторону, но остановиться не мог.
Герцог выпрямился в седле, подбирая поводья.
— Оставим разговоры, — устало промолвил он. — Принц Михаэль, ты едешь с нами?
— Помилуйте, господин! — на дорогу, откуда ни возьмись, выбежали родители Михаэля. —
— Михаэль, ты едешь? — словно не услышав, повторил герцог.
— Не поеду! — упёрся мальчик;
«Вот если бы он заставил меня поехать» — подумалось ему.
Герцог лишь тяжко вздохнул.
— Мы никого не заставляем, — сказал он. — Мы не можем лишить тебя права выбора. Так что, Михаэль, ты едешь или нет?
Михаэль уже раскаялся и хотел сказать «да», но губы шепнули еле слышно:
— Нет!.. — и тотчас же он понял, что этот миг был последним…
Герцог посмотрел на него непередаваемо скорбным взглядом.
— Горе этому мальчику, — сказал он. — Горе этому городу. Горе королю, пытавшемуся обмануть эльфринов.
От его негромкого печального голоса вздрогнула земля. Родители Михаэля, полумёртвые от страха, повалились ниц. Даже Михаэль зажмурился… А когда открыл глаза, на дороге перед ним никого не было.
Когда Михаэль вернулся в свой ветхий домишко, его бабушка заплакала от счастья.
— Живой-здоровый! — всплеснула она руками. — А чего ещё-то желать благоразумному человеку?
Под старость она почти ослепла и не увидела, какое расстроенное лицо было у внука.
А город тем временем готовился к празднику. Улицы украшались цветами, на кухнях готовилось угощение, на дворцовой площади устанавливали машины для фейерверка. В домах царила суматоха: женщины сбивались с ног, стараясь одеться понаряднее, ведь такого торжества город ещё не видел. Шутка ли — от дракона избавились!.. Мужья сбежали от греха подальше и попрятались в винных погребах. К вечеру каждый из них был уверен, что дракона победил именно он, а эльфрины всем только приснились.
Праздник начался в сумерках. Небо зажглось разноцветными сполохами, музыка загремела на всю округу. Сначала из дома сбежали сёстры Михаэля, следом отправились братья. Наконец и папа с мамой тоже решили прогуляться. Дома осталась только старая бабушка, которая была не только подслеповата, но и слышала неважно. Шум праздника не мешал ей тихонько дремать в уголке у очага.
А Михаэль пытался заснуть и не мог. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним появлялся герцог эльфринов. И сердце мальчика снова и снова вздрагивало от грозных слов и грустного взгляда… Михаэль не выдержал, встал с постели и вышел на крыльцо.
Праздник был в самом разгаре. Фейерверки сверкали, музыка гремела, изредка с городских стен
«Они предупреждали, что я уже не смогу жить так, как раньше», — с безнадёжной тоской подумал Михаэль.
«Да нет, это же я сам сказал!..» — вспомнил он.
Мальчик сел на крыльцо и заплакал. Заплакал, как взрослый — понимая, что от слёз легче не станет, и следом за горем уже не придёт радость. Он упустил свой праздник. Так, приткнувшись к дверному косяку, он и задремал.
И во сне он увидел его. Его друг эльфрин был жестоко изранен, но та боль, что жила в его взоре, была стократ тяжелее, чем боль от ран.
— Что же ты наделал, Михаэль! — чуть слышно проговорил воин. — Что же ты наделал!..
— Я теперь проклят, да? — с замиранием сердца спросил мальчик.
— Проклят? Но мы никого не проклинаем!
— Но герцог сказал «горе этому мальчику»!
— Ты мог стать Ангелом, но не стал им.
— Ещё он сказал «горе этому городу», а город веселится и празднует…
— Не до праздника ему будет в день Последней Битвы, когда у него не будет защитника.
— Ещё было сказано «горе королю»!..
— Чужие грехи пусть тебя не касаются.
— Мы с тобой больше не увидимся, да?.. — упавшим голосом произнёс мальчик.
— Я никогда тебя не оставлю, — ответил эльфрин, — ведь наш король отдал тебя мне. А вот увидишь ли меня ты, узнаешь ли…
Голос эльфрина звучал всё тише и тише, и сам он таял, как утренний туман. Михаэль бросился к нему… и проснулся.
Была уже глубокая ночь. Михаэль совсем озяб и вернулся в дом.
До утра веселился освобожденный город. До утра проплакал в подушку принц Михаэль.
Но вот утро настало. Праздник кончился, и народ возвратился к своим ежедневным заботам. Михаэлю тоже пришлось встать и пойти в лес за хворостом, как обычно.
А когда он шёл назад, он снова увидел королевскую карету. Карета свернула с дороги в сторону его дома. Михаэль бросил свой хворост и побежал следом.
Карета действительно остановилась около его дома. Михаэль видел, как из кареты вылез нарядный придворный и вошёл в дом. Когда же мальчик наконец добежал до дома, придворный уже вернулся в карету и велел трогать. На Михаэля он даже не взглянул.
Михаэль вошёл в дом и по лицам домочадцев понял, что случилось нечто очень важное. У Михаэля промелькнула мысль, заставив его колотящееся после бега сердце забиться ещё сильнее: мальчик подумал, что эльфрины вернулись…
— А вот и Мильхен! — воскликнул отец, — Вот и наш кормилец!
Почему-то Михаэлю показалось, что отец сердится на него. Из-за чего? Ах да, он же не принёс ни веточки хвороста!
— Я оставил хворост у дороги, — сказал мальчик, — я сейчас за ним схожу!