Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла
Шрифт:
Они здесь и сейчас. Жаркий день, несмотря на позднюю осень. Нагретые доски пола пахнут деревом и пылью. Корка свежего хлеба хрустит на зубах, теплый запах печева заполняет все вокруг. Громкие голоса под окнами.
— Как отблагодарить тебя? — Маглор снова возник неожиданно, даже не скрипнула лестница. Он принес ещё два кувшина воды. Намочил кусок ткани и сменил высохший на лбу Куруфина: у того был жар.
— Нам в радость, — сказала она. — На душе легко стало. Что ещё надо, только говорите.
— Время подумать у нас теперь есть, — фыркнул Келегорм. Он тоже раскраснелся — потратил столько сил, что раны теперь заживали медленно и все сочились сукровицей. Сам протер лицо ещё влажной тряпицей.
— Подумать это само собой, — кивнула Донна. — И о том, что теперь есть место, где вы не чужие, тоже подумайте. Вам что на запад, что на восток, все сначала начинать. Так почему бы и не здесь? Приглядитесь, опять же, к жизни здешней, — добавила многозначительно.
Маэдрос вспомнил карты обширных земель в книге, что он спас из пещерного дома. В них была на нескольких листах изображена вся страна, куда они попали — от одного океана и до другого. Территория Аризона, где они находились, казалось, была дальше всех от населенных земель — обширная, рассеченная реками сухая земля, к западу — плоская и пустынная до самых приморских хребтов, где отмечены были россыпью несколько городов, и подписано «Калифорния»; к северу — изрезанная каньонами и горными системами. Только на востоке, за степями и широкой рекой, карта показывала обширные населенные пространства — то самое Восточное побережье. И все это находилось невероятно далеко, в тысяче миль отсюда и далее. Оставалось лишь уточнить, насколько.
— Далеко вы отовсюду, — вступил Маглор.- Ты говорила, что через вас идут переселенцы на запад. Сколько им ехать?
— До Калифорнии восемьсот миль, а лошадь, если что, делает шагом четыре мили в час, — сказала Донна. — По прямой добирались бы за три недели. Но на запад дорог нет, надо пересечь горы на юг, спуститься и идти южной дорогой через пустыню. Как вы сами-то пришли?
— А что же ты теперь? — спросил Маэдрос вместо ответа.
— Мне одной на ферме нелегко. То ли зазвать Нэн к себе и вдвоем управляться, то ли наоборот, остаться у нее здесь. Сдать бы ферму хорошим людям… — она посмотрела на Маэдроса прямо и строго, словно оценивая. — Конечно, если нет, то я всегда могу продать ее Берту, все равно не пропаду.
— Благодарю, — сказал Маэдрос серьезно. Донна была не первой, кто интересовался их замыслами на будущее, но она первая почти открыто предложила им остаться.
Что же, об этом стоило поразмыслить.
Снова заскрипела лестница, и Старая Нэн ввалилась в дверь, тоже с корзиной в руке. От нее шел запах другой выпечки, похожий на медовую. Повязка на голове Нэн топорщилась и просила перемены, но настойчивую женщину это не смущало.
— Пит вам тут белых сладких булочек передает, — она радостно грохнула корзину на маленький стол. — А точнее, жена ему велела передать и не жадничать. Как поживают мои прекрасные юные кавалеры? Только посмейте умереть, я буду рыдать и целовать ваши хладные лица в гробах!
— В гробу — все, что угодно, — согласился Келегорм, блеснув зубами. Нэн захохотала, Амрод зафыркал и даже Куруфин улыбнулся, но осекся, зажимая рану ладонью.
— В городе, когда не про выборы и не про делёж денег спорят, то говорят только про вас, — радостно продолжала Нэн, выкладывая все новые свёртки из корзины. От них пахло то копчёным, то жареным мясом, и она приговаривала, раскладывая их — это от почтмейстерши, а это от дочери пастора, а это Ханна своими руками делала.
— Весь город гадает, кто вы такие, — рассказывала она дальше без церемоний. Кто говорит, из Бостона, кто — из Канады. Родители у вас то ли из Британии, то ли из индейцев. И сами вы не то против индейцев воевали, не то вместе с индейцами. Шон думает, что вы были в кавалерии, раз саблями машете. Рассказали бы, утолили любопытство. Расскажете? — она посмотрела на них испытующе. — Ну, так и думала, что нет. Мало кто, возвращаясь с золотом из Калифорнии, рассказывает, как его добыл — много на свете завистливых. Я думаю, это Энди донес Биллу, что вы золото меняли, и Билл не выпустил бы вас живыми.
— Может быть, мы и правда едем с запада с золотом, — улыбнулся Маглор.
— А еще кое-кто считает, что золото совсем не из Калифорнии, потому что там уже все вымыли. А добыли его вы по дороге у кого-то еще.
— Выбирай — не хочу, — Донна коротко засмеялась.
— Но я в это не верю, так и знайте! — воскликнула Нэн.
— Мы не будем спорить с такими проницательными людьми, — заверил ее Маглор, прежде чем старший брат сказал хоть что-то. — Хотя не согласимся с тем, что кого-то грабили.
— Это я передам! — обрадовалась Нэн. — Главное, не спорить, а только немного поправить!
— Лежачим сладости — по одному клочку, — невозмутимо определил Маглор. Забрал несколько плюшек и ушел за стену.
*
Осень — лучшее время для караванов переселенцев в Калифорнию. Уже не так невыносимо жарко, как летом, когда пересыхают источники, и можно погибнуть от жажды по дороге; еще не так холодно, чтобы в горах выпал снег, непроходимый для повозок. Большинство переселенцев ставили тенты за окраиной города и берегли каждый цент, но нередко находились и люди, готовые заплатить — по желанию или по нужде — за право поспать под крышей на настоящей постели и получить утром готовую еду. А сейчас две лучшие комнаты были заняты. Но Финниган, чья деловая часть то и дело спрашивала, не взять ли наконец с их деньги за постой, они ведь не бедняки, этим утром опять сказал ей — не в этот раз. Грабители они там или нет, убийцы или нет, но люди, которые избавили эту дыру от Билла, заслуживают хотя бы того, чтобы спокойно полечить свои раны.
И потому переселенец с семьёй получил сегодня комнату поплоше в задней части дома.
Эти два дня в салуне пили в основном кофе, зато дымили так, что приходилось открывать все окна и двери. Серебро из логова Билла чуть не перессорило всех — ещё вернее выборов! К тому же Донна подлила масла в огонь, предложив не делить их, а потратить на нужды города. К ней прислушались, и это лишь усилило споры. После всего остались груды окурков и горы немытой посуды. Такова, будь она неладна, оборотная сторона важных дел.