Эльфы. Во власти тьмы
Шрифт:
Силдаан пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть.
— Ни один эльф не способен на столь гнусное предательство своего народа.
— Разве? Кому как не cascarg судить об этом лучше всех. Впрочем, несмотря ни на что, ты сохранишь пальму первенства в этом деле и звание главного предателя. Этот эльф понятия не имеет о беде, которую принесет своему народу. А самое приятное во всем этом то, что он — один из самых верных и ярых ваших патриотов. Он обладает талантами, которые до конца не осознает и сам, хотя и намерен поставить их на службу всем эльфам.
— К несчастью, он не знает,
Глава 10
Тропический лес настолько велик и огромен, что его трудно объять разумом. Нужно полетать с магами, постоять на высочайшей его вершине или проплыть по самой протяженной его реке — только тогда можно получить о нем некоторое представление. Но единственный способ понять лес — идти по нему пешком, изо дня в день, в одном и том же направлении, после чего на пятидесятый, шестидесятый или семидесятый день пути осознать, что вы не одолели и половины расстояния до его края. Осознать, что до его границ так же бесконечно далеко, как и в начале пути. Осознать, что ТайГетен прошли его вдоль и поперек, изучив каждый клочок этой земли, и знают, как убить там своего врага. Осознать, что таких мест в нем — великое множество.
Такаар добежал до опушки леса и только здесь принялся проклинать свое невезение.
Невезение? Помни, что воин ТайГетен никогда не остается один.
— Я больше не ТайГетен, а этот меч никогда не перерубит ему шею. Не спрашивай меня почему.
В этом нет нужды. Твоя трусость поднимает голову в самые неподходящие моменты, делая тебя слабым, словно дохлая муха. О, эльфы должны услышать о твоем последнем по счету предательстве.
— Ты больше не сможешь изводить меня, как делал когда-то. Но даже тогда я был слишком силен для тебя. Или, может, я все-таки шагнул с края того утеса? Нет. Ты проиграл битву много десятилетий назад, но до сих пор не смирился с тем, что не можешь управлять мною.
У меня нет никакого желания управлять тобой. Зато мне очень хочется увидеть, как ты ползаешь на брюхе, словно твои обожаемые змеи, на глазах у каждого честного эльфа, узнавшего правду об их бывшем герое.
— Им уже известна вся правда! — Хриплый голос Такаара распугал окрестное зверье. — И они простили меня, вновь раскрыли передо мной свои сердца и позволили мне попробовать сделать их сильнее и вдохнуть в них гордость, когда люди будут изгнаны с Калайуса.
Раскрыли перед тобой свои сердца, говоришь? Поэтому ты убегаешь к Гарану всякий раз, когда что-нибудь идет не так? Предпочитая услышать слова человека, а не эльфа, когда мир вокруг затягивает грозовыми тучами?
— Гаран дает мне больше, чем получает взамен, вот и на этот раз он поведал мне тайну и открыл глаза. Я знал, что, рано или поздно, но он пойдет против Истормуна. Я знал, что он поймет — вторжение сюда людей было святотатством.
— И
Такаар резко развернулся, выпрямляясь, и парные клинки с шорохом покинули ножны за его спиной. Он насчитал пятерых, но вокруг наверняка затаились еще несколько, оставаясь невидимыми.
Да хранит тебя Инисс, как же ты беспечен!
Такаар улыбнулся и вложил клинки в ножны.
— Я ждал тебя.
Выражение лица Ауума было мрачным.
— Неужели? Ты всегда встречаешь друзей с клинками в руках?
— Признаю, ты подкрался незаметно, а я…
— Был занят разговором. Довольно громким, скажу тебе.
Такаар услышал, как по рядам ТайГетен, выходящим из леса на маленькую опушку, прокатился негромкий смешок. Ого, сколько их! Вокруг него теперь стояли пятнадцать воинов.
Не позволяй ему подначивать тебя. А ведь к этому он и стремится, не так ли?
— Никто меня не подначивает.
— Прошу прощения? — переспросил Ауум, подходя ближе.
— Я не с тобой разговариваю, — резко бросил Такаар.
— Очевидно, — мирно согласился Ауум. — Но и нам с тобой нужно поговорить. Наедине. Только мы втроем.
Такаар всматривался в лицо архонта в поисках насмешки, которая, по его убеждению, непременно должна была присутствовать в его словах, но по какой-то причине ее там не было. Он даже растерялся на миг.
Идиот. А я-то думал, ты уже привык к тому, что окружающие оскорбляют тебя, смеются за твоей спиной и все такое прочее.
— Мне не нравится твой тон, — прошипел Такаар.
Наконец-то.
Ауум подошел к нему вплотную, так что Такаар ощутил исходящий от него запах маскировочной краски. Ему даже пришлось слегка отвернуться, а еще он не знал, куда девать руки.
— А мне плевать, нравится он тебе или нет, — заявил Ауум. — Зато меня беспокоит, что совсем скоро Исанденет вновь будет завален телами невинных эльфов, и кровь их обагрит руки людей.
Такаар коротко рассмеялся.
— А хорошо все-таки, что я рядом, верно?
— Не вижу ничего хорошего в том, что ты пропадаешь неизвестно где, а не там, где ты нужен больше всего. Идем.
Ауум махнул рукой своим воинам, и ТайГетен исчезли в свежей поросли, возникшей на месте первой вырубки в окрестностях Исанденета, неподалеку от моста Ултан. Своему звену он жестом приказал оставаться на месте, прежде чем углубиться в густой подлесок на южном направлении.
Как ты думаешь, он вернется, если ты останешься стоять здесь?
— Зачем мне так вести себя? Во мне сосредоточено все, что сейчас имеет особое значение. Я нужен ему.
Как же ты жалок. Ты похож на подхалима-слугу, стремящегося во что бы то ни стало угодить своему хозяину. Ты пал еще ниже, хотя, казалось бы, дальше уже некуда.
Такаар пошел вслед за Ауумом.
— Эльфы должны выжить. Все остальное вторично.
Ты имеешь в виду, что вторично все, помимо твоего стремления оправдать свое существование в глазах эльфа, который некогда обожал тебя. По крайней мере, испытай его. Докажи ему, что ты все еще лучше его, тем единственным способом, который он признает. Только так ты сможешь сохранить хотя бы крохи самоуважения.