Эликсир для Жанны д’Арк
Шрифт:
– А ведь он прав, этот полоумный охранник, – заявил вдруг Туровский. – Во всем виноват мой зять. Он связался с Федором, поселил его в своем доме, обеспечивал деньгами и сырьем для черного ремесла. Может, тот и правда бесов вызывал!
Лавров на это благоразумно промолчал.
– Что у тебя с Катей? – спросил его бизнесмен.
– Она уже не так сильно любит мужа. Думаю, после того, что случилось, она подаст на развод…
Заключение
Шел снег. Лавров и Глория
– Ты хочешь сказать, что Жиль де Рэ пытался вернуть Жанну д’Арк? – спросил сыщик, потирая уши. – Каким образом? Оживить ее? Воссоздать вновь? Клонировать?
– В пятнадцатом веке о клонировании никто не слышал.
– Все новое – хорошо забытое старое, – заметил Лавров.
– Что-о? – удивилась Глория. – Ты ли это, друг мой Рома?
– Жизнь не стоит на месте, и я меняюсь вместе с ней.
– Ну, если так… я думаю, верный рыцарь Орлеанской Девы мечтал если не вернуть Жанну к жизни, то соединиться с ней в смерти. И Прозорин пошел по его стопам. Великая любовь оставляет после себя неизгладимый след. Даже ее малая искорка способна воспламенить сердце того, кто соприкоснулся с ней. Думаю, Прозорин невольно провел параллели между собой и французским предком. Он должен был встретить свою Жанну… и он ее встретил. А потом, так же, как Жиль, потерял в огне. Мог ли он отказаться от попытки изготовить эликсир, который предназначался для Жанны д’Арк? Тем более, рецепт был у него в руках.
– Что за эликсир?
– Его тайна скрыта в коде манускрипта.
– Вряд ли Прозорин испытывал глубокое чувство к Снежане, – покачал головой Лавров. – Избалованный барчук не способен любить всем сердцем.
– Почему нет? Его рано женили… и он был счастлив в браке. Почти как рыцарь де Рэ, который тоже, казалось бы, любил жену, пока не сблизился с Жанной. Первая влюбленность – еще не любовь. Это проба души вкусить вечности. Прозорин – увлекающаяся натура. Он, как и Жиль де Рэ, стремился вернуть свою возлюбленную оттуда, откуда не возвращаются.
– По-твоему, в манускрипте зашифрован рецепт бессмертия?
– Скорее, формула всего сущего.
– Значит, принадлежащий Прозорину пергамент – подлинный?
– Без сомнения.
– И кто-нибудь когда-нибудь разгадает этот код?
Глория пожала плечами.
– Когда-то сам великий Ньютон пробовал разгадать код Библии. В результате… его разгадывают по сей день.
– Понял, – улыбнулся Лавров и взял ее под руку. – Осторожно! Поскользнешься.
Небо казалось неиссякаемым источником белого пуха, который покрывал землю, крыши домов и деревья. Снежинки застревали в ресницах и таяли на губах.
– Чем закончится эта история? Что будет дальше с ее участниками?
– Нетрудно догадаться.
– Тогда скажи, – потребовал сыщик. – Я всю ночь не спал, мучился, правильно ли мы поступили,
– Туровский наверняка все обдумал. Такие люди не полагаются на авось. Убийца под его давлением дал письменное признание. А ты свою задачу выполнил. Теперь пусть они с зятем сами решают, как им быть. В конце концов, это их семейная драма.
– Отец Кати не допустит судебных слушаний.
– Ты спрашивал, что будет дальше? – усмехнулась Глория. – Маньяка застрелят при попытке к бегству. Дело закроют. Туровский позаботится, чтобы все было шито-крыто.
– А Федор? А Прозорины?
– Федор соберет свои пожитки и укатит в Псков от греха. Катя разведется с мужем и переедет в Москву. Будет страдать от неразделенной любви.
– К кому? – нахмурился Лавров.
– Ты меня спрашиваешь?
Он опустил голову и поддел носком ботинка комочек снега. На сердце лежал камень, но приходилось делать вид, что ему весело. Расследование окончилось, преступник пойман, что называется, с поличным. Все должны быть довольны, а получается наоборот.
– Снежана Орлова останется лежать под Деревом Фей, – добавила Глория. – Прозорин будет жить в «Дубраве» и вешать венки на ветки кривого дуба. Я не исключаю, что однажды он придет к Дереву и не увидит своего венка.
– Это будет означать, что Снежана его простила?
Глория долго молчала, глядя на суету лыжников, на пелену снега, на кромку леса вдали на холме.
– Не знаю, – вздохнула она. – Хорошо, что ничего нельзя понять до конца. Иначе это уже не жизнь, а математика. Очарование бытию придает вечная незаконченность. Кого-то искушает дьявол, чьи-то мечты рушатся, а чьи-то – сбываются. Зарождается новая любовь. Все идет своим чередом.
– А что ты думаешь о Жанне д’Арк? – неожиданно спросил Лавров. – Для нее все кончено?
На Глорию снизошло озарение. Загадка, над которой бился ее ум, вдруг разрешилась сама собой.
– Я скажу тебе одно, Рома. Не было никакого костра! Палачи Жанны побоялись чуда и не посмели поднять руку на посланницу Небес. Вдруг бы огонь не причинил ей никакого вреда? Или она бы исчезла с места казни на глазах изумленной толпы? Или за ней спустился бы Ангел и унес ее на своих крыльях?
– Значит, Жанна осталась жива?
– Она осталась.
– Выходит, сожжения не было? – допытывался он.
– Известно, что осужденная взошла на костер с закрытым лицом. На нее надели бумажный колпак с изображением чертей. А зевак оттеснили подальше от места казни.
– Чтобы они не смогли распознать подмену?
– Жизнь не укладывается в привычные рамки. Она выходит из берегов, как река в половодье. Главное – умудриться не утонуть в ней.
В то же самое мгновение в Черном Логе в мастерской Глории упал с постамента седьмой медный кувшин с эмалевой вставкой в виде рыжего черта.