Эликсир князя Собакина
Шрифт:
Она повернулась к Живому:
— Да хотя бы то, что в качестве компенсации я забрала у дяди Вани все, что вам принадлежит.
С этими словами Маша расстегнула сумку и вынула из нее менделеевский аппарат и контейнер с ингредиентами.
Савицкий, Бабст и Живой оцепенели, будто им показали голову Медузы Горгоны. Воспользовавшись их замешательством, Маша выскочила за дверь и через мгновение вернулась с мешком Вакховой травы.
— А это на сладкое, — сказала она, швыряя добычу к
— Я тебя люблю! — воскликнул Костя.
Он подбежал к ней, обнял, чмокнул в щеку и тут же кинулся к своему аппарату: не поврежден ли?
— А ты ингредиенты не подменила? — недоверчиво спросил Паша.
— А давай их на тебе все сразу испробуем, — предложила Маша.
— Княжной ты мне больше нравилась, — капризно поджал губы Живой.
— Еще бы! Образ французской княжны идеально соответствует всем фаллократическим стереотипам! А ты — типичная мужская шовинистская свинья!
— А я вот рад, что ты русской оказалась, — тихо сказал Бабст.
— Думаю, что теперь нас здесь ничто не держит, — резюмировал Савицкий. — Пусть художники занимаются своими делами, вместо того чтобы штурмовать тяповскую крепость. Предлагаю поехать к моей бабуле. Мне понравилась версия насчет Петра-родственника. Может, и вправду был такой Петр, а меня в его честь назвали?
— И он, предчувствуя это, горько заплакал, — закончил Паша, снимая с шеи связку колокольчиков.
Глава 40
Эликсир князя Собакина
До станции «Менделеевская» дошли пешком. После раскаленной улицы оказаться в насквозь продуваемом сквозняками метро было очень приятно.
Обычно неунывающий Костя выглядел хмуро. Радость от обретения аппарата быстро прошла, и теперь научный консультант экспедиции плелся позади всех, опустив голову и даже не глядя по сторонам.
— Ты чего? — спросил у него Савицкий, когда они ступили на эскалатор.
— Да так... — ответил тот. — Думаю вот: ничего у нас не выйдет, зря мы все это затеяли.
— Почему?
— Ну, ты же видел, что у Тяпова ни фига не получилось.
— Не журись, академик! — хлопнул его по плечу Паша. — У Тяпки химики тупые, а ты у нас гений.
Бабст криво усмехнулся и, ничего не ответив, снова опустил голову.
Маша тоже стояла понурившись. После того как она перестала быть Муркой, у нее внутри как будто поселились сразу две кошки: одна радостно мурлыкала оттого, что ее приняли обратно в компанию, а другая упорно скребла душу, закапывая все то, что наделала раньше.
— Костя, послушай! — тихонько сказала она, взяв бывшего подопытного за локоть. — Я очень виновата, но теперь я пойду с тобой до самого-самого конца!
— Да, Костя, не падай духом! — поддержал ее Савицкий. — Надо завершить операцию!
Тут кончился эскалатор. Сойдя на твердую землю, Бабст поднял голову, прошел пару десятков шагов — и вдруг замер.
Прямо на него смотрел Дмитрий Иванович Менделеев. Портрет ученого располагался под самым потолком: вокруг огромной бородатой головы парили в воздухе элементы периодической таблицы.
— Дмитрий Иваныч! — ахнул Костя. — Явился, значит! А я ведь со вчерашней ночи не пил ничего...
Вся компания столпилась под барельефом.
— По-моему, авторы этой композиции в школе плохо учили химию, — презрительно фыркнула Маша. — Графические формулы слева и справа от головы — полная отсебятина. А раскраска квадратов с элементами — вообще за гранью добра и зла.
— Это не отсебятина. Это варианты, которые были в головах ученых до Кекуле, — мягко поправил ее Бабст. — Они, наверно, хотели сон Дмитрия Ивановича изобразить.
— Да неважно, что они там хотели изобразить! Это же знак! — воскликнул Савицкий. — И главное, мы же могли совсем другим путем на «Китай-город» поехать!
— Значит, пг’авильной дог’огой идем, товаг’ищи! — возбужденно картавил Паша. — Так говог’ил Г’амакг’ишна!
— Костя! Ну теперь-то ты веришь, что у нас все получится? — спросила Маша.
— Да уж как тут не поверить, — ответил повеселевший Бабст. — Ладно, попробуем! Как выйдем из метро, надо будет водочки закупить для эксперимента.
— Ура!
— Только не тяповки!
К домику бабули подошли в приподнятом настроении.
— Я только вас очень прошу — не пугайте ее, — предупредил Савицкий. — Помните, что ей девятосто шесть лет.
— Я буду сама любезность, — заверил его Паша.
— Воображаю, — хмыкнул Бабст.
Дверь, как всегда, открыла Полина Андреевна. Пропустив гостей в прихожую, она увидела среди них небритого человека с рюкзаком, гитарой и каким-то мешком — и тихонько ахнула.
— Петр Алексеевич, вы что, запили? Кто это с вами? Бомж? Нет, нет, к Елизавете Львовне я вас не пущу!
Пока Савицкий успокаивал домработницу, заверяя ее, что сам он ничего не пьет, а его друзья — тишайшие люди, Костя снял рюкзак и принялся рассматривать фотографии на стенах. Возле афиши с принцессой Брамбиллой он встал как вкопанный.
— Ни фига себе! Глядите! Это же княжна Вера Собакина!
Все, не исключая, разумеется, и Машу, подошли поближе. Действительно, в наполовину прикрытом маской лице лукавой принцессы было явное сходство с мнимой княжной.
— Что там случилось? — донесся из гостиной голос Елизаветы Львовны. — Петя, это ты наконец? Иди сюда немедленно, или я сама к тебе приеду!