Эликсир молодости
Шрифт:
Теперь Сузи сделала протестующий жест.
— Судя по твоим словам, он — ужасный человек.
— Я не хотела бы, чтобы ты так меня поняла, — быстро проговорила герцогиня. — Я хочу, чтобы ты немного пофлиртовала, но помнила, что дальше этого идти нельзя.
Она заметила досаду и смущение на лице своей подруги и быстро добавила:
— Родственники Жана, а их множество, уже активно занялись поиском для него богатой невесты. Ему нужна очень богатая невеста, чтобы сохранить Жиронский замок — самый прекрасный в Провансе
— Он рассказывал… но не слишком много.
— Вот видишь! — воскликнула герцогиня. — Это значит, что он несерьезно к тебе относится, потому что, поверь мне, самая большая любовь Жана — это его дом, его поместья и история Жироны, которая сделала его род одним из самых великих во Франции.
— Я помню — читала про Прованс, — сказала Сузи. — Трубадуры, битвы, осады диких орд.
— Это все — в крови Жана, — вставила Лорен Д'Оберг, — и составляет часть того невероятного обаяния, которое как магнитом влечет к нему женщин.
— Теперь я… поняла, — задумчиво произнесла Сузи, — что с моей стороны… было глупо… даже слушать его.
— Нет, нет! Ты не должна так думать! Несомненно, ты не должна избегать общества Жана, ты должна наслаждаться общением с ним! Во всем Париже нет более интересного и привлекательного мужчины. Я говорю тебе все это, Сузи, только из-за положения, в котором ты оказалась.
— Я… понимаю, — сказала Сузи упавшим голосом. — Спасибо тебе за… разъяснение. Герцогиня вздохнула.
— Я не хочу каркать. Но, когда ты рассказала мне об условиях завещания твоего мужа, я поняла, что ты не сможешь выйти замуж за француза.
Она замолчала на минуту, а затем продолжила:
— Намерения Жана в отношении тебя не станут серьезными, если даже ты сохранишь свое нынешнее богатство. Если он женится, то только на представительнице старинного знатного рода, к тому же молодой — чтобы та могла родить ему наследника.
Лорен опять вздохнула.
— Он давно бы уже имел наследников, будь его жена нормальной. Но этой женщине вообще нельзя было выходить замуж. Она должна была уйти в монастырь еще в детстве.
— Так почему же она вышла за него замуж? — воскликнула леди Шерингтон.
— Потому что отец Жана хотел иметь богатую невестку, чтобы сохранить Жиронский замок, а семья Марии-Терезы жаждала высокого положения, которое давал титул герцогини Жиронской.
— Я… я просто забыла, что у французов принято устраивать браки.
— Ну конечно! Это очень разумно и во многих случаях прекрасно себя оправдывает. Только бедный Жан был несчастлив. А может быть, именно его немощная юродствующая женушка сделала так, чтобы его жизнь не стала кроватью, усыпанной розами.
— Неужели она его прокляла?!
— Именно это я и хочу сказать, — согласилась герцогиня. — У Жана были красота, шарм, ум, древний род, который восходит к графам Прованским, и… жена, которая его ненавидела с того самого момента, когда пошла с ним под руку к алтарю.
— Это… правда? — тихо переспросила Сузи. — Мне так жаль его — И мне тоже, — кивнула Лорен. — Но запомни, Сузи, дорогая, он очень скоро женится на богатой и молодой девушке, которая будет его обожать только за то, что он сделал ее герцогиней Жиронской, и закроет глаза на всех других женщин, оставляющих след в его сердце с того момента, как он узнал, что оно вообще у него есть.
Раздался мелодичный звон каминных часов, и герцогиня в ужасе воскликнула:
— Я опаздываю! Герцог будет в бешенстве! Я обещала заехать за ним по дороге на званый обед. Она вскочила и, обняв Сузи, поцеловала ее.
— Прости меня, дорогуша, если я омрачила твою радость, но я должна присматривать за тобой, потому что хоть я и моложе, но чувствую себя намного опытнее и, прости, — неизмеримо мудрее.
— Я знаю, что ты желаешь мне добра, — тихо сказала Сузи, — и очень благодарна тебе за… любовь и заботу.
Герцогиня поцеловала ее еще раз и заспешила к дверям, на ходу бросив отчаянный взгляд на каминные часы, словно надеясь, что они покажут другое время.
Как только дверь за ней закрылась, Сузи Шерингтон вновь встала и подошла к окну, устремив взгляд на сад.
Герцогиня была права, сказав, что омрачила ее настроение: в душе опять стало темно и пусто, как будто из нее ушло что-то светлое и радостное.
— Лорен права, я должна быть благоразумной, — убеждала она себя.
В то же время она знала, что ей никогда в жизни не было так хорошо, как в последние несколько дней после встречи с герцогом Жиронским.
Когда их представили друг другу и она увидела его черные глаза, в ее груди что-то перевернулось.
Это чувство окрепло в тот вечер, когда они танцевали, а потом сидели и разговаривали, хотя слова не имели значения, потому что они понимали друг друга и без них.
«Я не привыкла к светскому обращению, — думала Сузи, — и поэтому, вероятно, не только поверила всему, что он говорил, но и решила, что он отличается от других мужчин».
Ее размышления о герцоге словно вызвали его дух — дверь гостиной отворилась, и слуга доложил:
— Его светлость герцог Жиронский, мадам!
Несмотря на решение быть благоразумной, несмотря на все предупреждения герцогини, Сузи Шерингтон почувствовала, что ее сердце бешено рванулось из груди, когда она повернулась к дверям.
Какое-то мгновение герцог смотрел на нее из другого конца гостиной. Затем, когда слуга закрыл за собой дверь, он направился к ней, не скрывая радости от их встречи.
Это был самый красивый мужчина из всех, кого Сузи доводилось встречать. Словно загипнотизированная его взглядом, она ничего не видела вокруг, кроме приближающегося герцога.