Елиорнавия из клана Сигур
Шрифт:
– Позволишь? – слышу я, только сейчас заметив его. Выглядящий сильным, ослепительно белый на фоне резко контрастирующих чёрных крыльев, он не может не привлекать внимания.
– Садись, – киваю я, думая о том, что нужно представиться.
– Целитель Алексовандр, – он успевает назваться первым, не указывая при этом клан, как у них, Целителей, принято. – Алекс.
– Охранительница Елиорнавия из клана Сигур, – отвечаю ему, вежливо сложив крылья, и добавляю: – Елика.
Тот факт, что он сразу же называет своё короткое имя, вынуждает и меня к ответному жесту. Но вот суть этого обмена? Целитель Алекс сходу
– Я знаю, – кивает он мне, улыбаясь как-то очень ласково – не как ребёнку, но всё равно на душе становится теплее.
– Вот как? – делаю я удивлённое лицо, хотя мне всё понятно: кто же не знает Елику-бунтарку?
– Ты хорошо известна, – подтверждает Алекс мои мысли. – Многие наблюдают за твоим путём. Ты надежда многих птенцов.
– Потому что мечтательница? – я думаю, обидеться или пока рано?
– Потому что первая каил 3 нового времени, – отвечает он так мягко, что мне совсем не хочется обижаться. – Хочешь чаторга?
3
Утренняя маленькая птичка, при перелете птиц занимающая положение перед косяком, синоним «первой» и «особенной» в этом мире.
– Можно… – я отчего-то смущаюсь.
Хочется ему верить… И страшно одновременно. Вот поверю я ему, раскроюсь, а там окажется всё игрой или чем похуже. Или возьмёт в Спутницы, запретив по праву старшего быть собой. А ведь хочется, чтобы меня любили такой, какая я есть… Но я знаю самцов, поэтому не видать мне счастья…
Но вот сейчас хочется расслабиться и просто на минутку представить… На мгновение представить, что всё это настоящее – ласка в его голосе, доброта, забота, как будто я – его птенец или Спутница. И я улыбаюсь Алексу, ощущая себя как-то совсем необыкновенно, а он не торопится, ухаживая за мной, будто я птенец Правителя.
– Что тебе нравится делать? – интересуется Алекс, заставляя меня тихо вздохнуть. Доселе такие вопросы мне только Старшие задавали.
– Кроме работы? – уточняю я, улыбнувшись в ответ. – Люблю созерцать, манускрипты читать, летать… Как и другие, наверное?
– Не знаю, что любят другие, – покачал он головой, отметая мою провокацию. – Ты первая…
Есть такая штука у самцов – первая самка. Чаще всего она становится Спутницей, но исключения бывают. Происходит это всегда неожиданно и будто само собой, в школе об этом коротко упоминают. Но именно это заявление говорит о том, что опыта у Алекса нет, и мне нужно быть внимательной, чтобы не ранить его. Ну и декларация намерений это, конечно. Вот только я не хочу.
От мысли, что я для него всего только самка, пусть первая в его жизни, но самка, а не личность, мне хочется вдруг заплакать. Не говоря ни слова, я срываюсь в небо, навстречу жаркому солнцу, что высушит мои слёзы. Я не хочу, чтобы обо мне судили, как о самке! Я – личность! Личность! Мой удел – не уют и птенцы, а Стража! Я докажу!
Я лечу, роняя злые слёзы, даже не желая смотреть, что делает так обидевший меня Целитель… Я лечу, кажется, желая покинуть атмосферу, но тут вдруг слышу его голос совсем рядом. Он что, последовал за мной? Но так не делают! Я не его Спутница! Почему он поступает так? Почему?
– Никто не посягнёт на твою свободу, – говорит мне ничуть не запыхавшийся Алекс, мерно взмахивая крыльями. – Не заставит сидеть дома, ведь тогда ты потеряешься…
– Что? – ошарашенно переспрашиваю я, замерев в воздухе, отчего приходится быстро-быстро махать крыльями, чтобы погасить инерцию. – Что ты сказал?
– Если ты дашь мне шанс, я не буду посягать на твою свободу, – глядя мне в глаза, произнёс Алекс.
– Но… Почему? – я ошарашена, ведь такого не может быть!
– Потому что это ты, – мягко улыбается он, несколько фамильярно, но лишь на мгновение обняв крылом.
Что?! Разве так бывает?! Я настолько ошарашена, что едва ли не падаю камнем вниз, а Алекс… Как он это вообще сумел сделать? Всегда думала, что подобное только в сказках бывает! Не может быть Выбора с первого взгляда, я в такое просто не поверю никогда. Но ведь он это сказал…
– Ты играешь мной? – серьёзно глядя в глаза целителю, едва удерживая ставшую огромной высоту, спрашиваю я, надеясь только на то, что он не соврёт. Целители не лгут, им запрещено, но когда и кого это останавливало?
– Тобой нельзя играть, – улыбается Алекс, глядя на меня каким-то очень понимающим взглядом. И тут я смущаюсь.
– Мне… Я… Мне надо подумать, – наконец, говорю ему, срываясь в пологое скольжение.
Мне даже не надо оглядываться, я чувствую, что целитель не отстаёт, скользя совсем рядом, будто страхуя меня. Желание поверить настолько велико, что я почти плачу. Я просто растеряна, ведь никто и никогда не говорил мне таких слов, а Алекс… Он даже не говорит о Выборе, он всего только просит дать ему шанс, будто и сам не верит в то, что я приму его. Тут мне вспоминаются слухи обо мне. А вдруг… А вдруг он с кем-то поспорил, чтобы меня обмануть и унизить? Может же такое быть?
И вот, когда я уже готова задать едкий вопрос, мои тренированные глаза Охранителя замечают то ли отблеск, то ли вспышку яркого белого света где-то внизу. Но мы на большой высоте, значит, отблеск должен быть ярким, как взрыв.
– Ты видел? – задаю я риторический вопрос, уже готовясь к пикированию.
– Я никого, кроме тебя, не вижу, – всё так же ласково отвечает Алекс, но я не слушаю его. Сложив крылья, я камнем падаю туда, где увидела нечто, похожее на взрыв. Ветер свистит, что-то кричит самец, но мне просто надо попасть туда побыстрее, ведь я – Охранительница.
***
Я даже успеваю подумать, что мне показалось, когда вижу это. Сквозь стволы деревьев леса на территории какой-то стаи морфов, о чём свидетельствуют метки на стволах, виднеется что-то белое. Я бегу туда, даже и не поняв сначала, что вижу, ведь такого просто не может быть. В нашем насквозь формализованном мире, увиденному мной нет места!
На траве лежит девочка хомо, а рядом с ней сидит и что-то говорит ребёнок в возрасте птенца, но тоже хомо. Обе девочки даже не белые, а синие, а ещё – абсолютно голые, нет ни следа одежды. Но вот речь младшей мне непонятна, что необычно, ведь многие языки хомо я знаю. Поэтому я щёлкнула языковым артефактом и чуть не заплакала от услышанного.