Элирм III
Шрифт:
С момента разговора с Долин Маром прошло шестнадцать дней, превратившихся для нас в бесконечную рутину. С раннего утра и до позднего вечера мы как белки в колесе носились по городу и брались за любую работу, выполняя, наверное, самые отвратительные квесты из всех возможных, лишь бы побыстрее скопить достаточное количество очков рейтинга для доступа в подземелья. А затем возвращались домой, дабы продолжить заниматься ремонтом и получить очередной втык со стороны Полковника.
По какой-то причине старик решил, что именно он у нас главный и, помолодев, отнюдь не стал добрее и общительнее, а наоборот, превратился в какого-то вечно брюзжащего ворчливого демона, критикующего всех и вся. Мозеса и
Добрый он. И щедрый. Август тоже это подметил в своё время. Как и то, что за подобной добротой может скрываться уходящая корнями в детство подсознательная жажда миновавшего его родительского поощрения, чем другие запросто могут воспользоваться. И, как следствие, манипулировать им. Но как по мне, то это не такая уж и проблема. Рано или поздно Герману надоест быть для всех хорошим, не получая ничего взамен, и он обретет более трезвый взгляд человека, живущего по принципу: «ты мне — я тебе».
А вот что реально могло стать проблемой и будущим источником конфликтов, так это Полковник. Признаюсь, я был искренне благодарен нашему мастеру ловушек за спасение и глубоко его уважал, но в отличие от того же Августа не был готов воспринимать его как начальника или главу. От слова совсем. Вот «учителя» — да. В нём было нечто такое, что вызывало во мне очень странное чувство, при попытке объяснить которое в голове звучала фраза: «потомок царей». Словно это был некий прообраз благородного, мудрого и справедливого короля без трона, за которым можно было смело идти в бой и беспрекословно выполнять любые его приказы. А за Полковником, увы, нет. Поэтому я и планировал в ближайшее время с ним поговорить. Потому как при всем уважении, но слышать в свою сторону: «салага», «быстрее», «значит так», «бегом» и т. д. — я не был готов. И поскольку большая часть нашей команды воспринимала главной клана именно меня, то значит, так тому и быть.
— Время — прогудел Гундахар, напоминая о запланированном уроке.
Я отвлекся от размышлений и перевел взгляд на часы.
— Что, прямо здесь? Посреди Сада?
— А ты бы хотел потренироваться между ног у повелительницы велгов? Хм, думаю, если эта чокнутая великанша до сих пор жива, то мы запросто сможем это устроить.
Я поднял сразу четыре мешка с мусором и закинул их в общую кучу.
— Помнится ты говорил, что за подобные шутки на вашем Зунгуфе сажают задницей на криолитовый кол.
— За такие нет. Сажают за те, когда мужчина даже в шуточной форме демонстрирует готовность к половому сношению с другими мужчинами.
— Ах, вот оно что — улыбнулся придерживающий стремянку Германа шаман — Значит, тут у нас мертвец-гомофоб?
— А ты разве нет? — удивился генерал.
— Кто? Я? — переспросил Эстир — Нет,
Гундахар скорчил брезгливую гримасу, а затем перевёл вопросительный взгляд на меня. И в этот момент я отчетливо осознал, что от моего ответа зависит то, с какой силой рыцарь смерти будет бить меня на предстоящей тренировке.
— Ваше благородие, будьте уверены, я самый страшный гомофоб из всех, что вы видели. И будь моя воля, то я бы их всех сперва выпотрошил, потом сжег, а напоследок еще и повесил. Причем именно в таком порядке.
— Хорошо — улыбнулся игв — Я тоже. Но главное — не забыть про криолитовый кол.
— Разумеется. Куда же без него.
Параметр «Харизма» увеличен на 1 ед.
На тренировку был выделен всего один час, но даже этого было достаточно, чтобы под конец чудовищно интенсивного спарринга все трое рухнули на мешки с мусором, задыхаясь и обливаясь литрами пота.
Гундахар в своем учении был безжалостен. И единственный, кто более-менее мог противостоять ему в ближнем бою — это Герман. Меня и шамана генерал раскидывал как щенят, не забывая при этом наподдать нам увесистого пинка.
Его стиль и манера ведения боя существенно отличались от того, чему обучал Август. И если «учитель» делал упор на слияние с атакой противника, перенаправление энергии атакующего и нанесение точечного удара по наиболее уязвимым местам, то Гундахар, наоборот, взрывался длинными сериями сокрушительных атак напоминающих работу отбойного молотка. И в этом он был крайне эффективен, как Майк Тайсон в ранние годы. Далеко не каждый противник мог выдержать подобный напор и при всём при этом умудряться контратаковать. А даже если и получалось ответить — генералу было плевать. В отличие от многих стремящихся любой ценой избежать ранения он, наоборот, зачастую сознательно подставлялся под удары, дабы сбить противника с толку и поближе подобраться к закованному в броню нежному мясу.
Лежа посреди груды мусора и тяжело дыша, я размышлял о том, что если смешать изящный стиль Августа и грубые лобовые атаки Гундахара — получится идеальный боец. Далеко не каждый противник опасен настолько, чтобы устраивать с ним «самурайскую дуэль». И иногда действительно достаточно всего-навсего врезать да посильнее. Сбить врага с ног, проломить ему щит и вдребезги размозжить черепушку о камни.
— Неплохо — прогудел генерал, даже и не думая помогать мне встать на ноги — По крайней мере, для мага.
— Серьезно?
— Как правило, ваша братия игнорирует ближний бой. И предпочитает атаковать с безопасной дистанции. Поэтому да. Неплохо. Еще пара сотен лет тренировок и сможем сразиться на равных.
— Приятно слышать — я наконец-то встал на ноги и отряхнулся — Но я бы предпочел управиться за пару лет.
— Невозможно — фыркнул генерал — Разве что в мечтах, ничто… юный человек.
— Тогда быть может, заключим пари? — предложил я.
Генерал задумался, оперевшись затылком о колено Гекаты.
— Два года. Успеешь победить меня за два года в честном бою без магии и артефактов — я назову тебя своим другом и братом по оружию. Не успеешь — освободишь меня от плена Унд-Хеку.
— Влад, а может не надо? — вмешался шаман — Уж больно он полезен в бою.
— Договорились — я протянул Гундахару руку — Через три с лишним года мы, скорее всего, всё равно умрём, так что если уж и погибать, то лучше бок о бок с друзьями.