Элита
Шрифт:
Вот уже тридцатый день шёл гон на запад. В заметно подросшей стае, была постоянная ротация заражённых. Многие погибали от падений с мостов и насыпей карьеров, так как стая не выбирала дорог. Она просто шла вперёд, изредка обходя водные преграды, горы и веретена пустых заброшенных зданий. Как известно низшие заражённые не лучшие пловцы и альпинисты. Более того большинство достаточно глупы, чтобы свалится с большой высоты, польстившись на пробегающего кота или крысу. Ещё больше особей погибло от лап соплеменников, постоянные драки за редкую добычу сменялись раздольем в свежих кластерах. Часть особей убили иммунные, как правило в обитаемых краях, кого–то убили тихо, так что стая не обнаружила пропавших, у заражённых в принципе круговая ответственность не в чести. Кого–то
Это село было редким представителем территорий, которые загружаются достаточно редко и в хаотичном порядке. Данное село занесло с Альпийских гор что находятся близ Зальцбурга, более того сбой произошёл и во времени года. Получилось достаточно живописно. Посредине лета, лесов и лугов, что идут непрерывной чередой, сменяемые редкими городами в этой части Улья, загрузился прохладный, снежный лоскут альпийской природы. Красивые дома, с добротными пристройками. Аккуратно почищенные дороги и часть плавного склона, что обрывается как будто по воле ленивого дизайнера, который забросил работу. Улей зачастую прячет подобные промашки, подходы к таким кластерам сложны, зачастую даже не преступны. Это село минула участь большинства подобных ему. Заражённые добрались до этого места почти перед самой перезагрузкой. И сейчас были максимально напряжены и взволнованы. Инстинктивно они ощущали скорую смену кластера, поэтому не стремились долго здесь оставаться. Местные выжившие заражённые, из тех, что были на данном кластере в момент перезапуска, почти все разбежались, остались лишь самые слабые и покалеченные. Их участь, быть переработанными системой обновления. Помощь слабым у заражённых тоже не приветствуется.
Ну, а стая снова продолжит свой гон. На встречу развитию, еде и ценному опыту для одного «неправильного» зараженного.
Голодными покинув деревню, стая продолжила свой бег на запад. Словно на диком марше, они продолжали свой путь, гонимые неизвестно от чего, или куда. И пока не стучится, на их пути непреодолимой преграды, либо события что кардинально сократит поголовье стаи, они будут продолжать свой гон, далеко по выбранному направлению. Постоянно теряя и подбирая иных монстров, что тоже «заразятся» идеей миграции.
В двух десятках километров после Австрийской деревушки, стая наконец попадает на пир, любезно предоставленный Ульем.
Небольшой коттеджный посёлок на триста домиков, с звучным названием «Малахит» периодически прилетает в эту часть континента. Совсем недавно загруженный, где многие уже сошли с ума, но в целом удаётся сохранить подобие порядка. Хаос постепенно порабощает местных жителей, они растеряны
Стая ворвалась в посёлок спустя восемь часов после загрузки. И с первого же дома начался погром и кровавая жатва. Разбежавшись по соседним домам, прорываясь сквозь калитки и высокие заборы, заражённые нападали на испуганных людей и свежих обращённых. Изредка получали отпор, ещё реже грамотный отпор, и встречали собственную смерть.
«Лотерейщик в плаще» бежал к очередному дому с высоким кирпичным забором. Он пока плохо понимал устройства людских жилищ, и поэтому зачастую вынужден был кружится вокруг огороженной участка, пока не находил слабое место — калитку, или удобно расположенный пристрой, с помощью которого можно бы было удобно перебраться на участок. Он слышал, плач и голоса, он чувствовал запах добычи. И этот запах вёл его, подгонял, заставлял бросается грудью на камень, сталь и дерево ограждений. Встречать жгучие укусы добычи, что с грохотом либо хлопком вылетают из их рук. Получать Удары блестящих орудий, что держит в своих лапах еда.
Но он знает, что боль пройдёт, как только крепкие десна, начнут молоть кости жертвы.
«Дом, ограда, еда, боль, ГОЛОД» эти слова мелькали в сознании монстра, они всплывали хаотично. Не было осознания либо анализа этим звукам и словам, они просто были. Звучали в голове как, зачастую звучат мелодии и голоса в его шатком сознании. Он уже не раз пытался сорвать с себя их влияние, бился головой, разрывал морду, закрывал уши лапами и даже прятал голову в мох. Ничего не помогало, звуки не хотели покидать его, до определенного момента. Всегда по–разному и с разными периодами. Спустя какое–то время приходила тишина…
Сделав не полный круг, заражённый наткнулся на участок с низким забором. Перемахнув через него, мертвяк начал плавно подбирался к основному дому. Тихо. Что бы не выдать своего присутствия он крался к порогу. Тот опыт охоты, что уже успел приобрести, подсказывал монстру, что жертва, не знающая о твоём приближении, оказывает меньше сопротивления. Тех мыслительных процессов, что были задействованы во время охоты, вполне хватало на то, чтобы выработать простую схему. Подкрасться к жертве максимально тихо, напасть внезапно, впивается зубами в шею, убив жертву убедится, что больше никого нет. А также, относительно новое правило — не мешать лидеру.
Подкравшись к цели, мертвяк замер и прислушался к мерному стуку подошвы о пол, жертва ходит по своему жилищу. Жертва не одна. Отчетливо слышен плач где–то в глубине жилища. Голод подгонял, постоянно требовал сорваться из укрытия, напасть, разорвать, съесть… Но лотерейщик научился ждать. Он всё чаще мог справится со своими инстинктами на непродолжительное время. И наконец момент настал, человек что ходил за дверью, начал издавать какие–то звуки, и направился по направлению к двери, за которой притаился монстр. Подойдя на очень близкое расстояние к преграде, он совершил ошибку. Резким рывком лотерейщик снёс входную дверь, и всем телом навалился на человека, что выронил своё оружие. Не давая ему опомнится, одним сильным ударом по голове отправляет жертву в забытьё. Бросается в сторону усиливающегося плача, легко снося преграду в виде двери, видит сразу две цели…
— Серёжа, сделай же что–нибудь. — уже час отчаянно просила, рыдала, умоляла и снова просила женщина тридцати лет. — позвони Валентину Ивановичу, да кому угодно…
— Ты знаешь, что нет связи, — отчаянно отвечал ей мужчина сорока пяти лет, грузный, с массивными плечами, и очень волосатыми руками. — никто не придёт, нас некому спасти.
— Серёжаааа, так не бывает. Ну что–то же можно сделать?! — обезумев от горя, и волнения за своего ребёнка, девочку семи месяцев от роду, не слыша никаких оправданий, продолжала молить женщина.