Элита
Шрифт:
— Голод. Еда близко. Ничего не выходит. Освободится. Еда… Еда… Еда…
Порвать, порвать. Свобода. Запах, лучший Запах. Не пускает. Не пускает. Освободится. Еда… Еда… Еда… Видно, где Еда совсем рядом. Надо торопится. Голод. — брызги стёкла разлетелись во все стороны, из окна вывалился свежий заражённый. Поднялся и быстро побежал к источнику вожделенного запаха. Скребя углы и двери, пытался попасть в забаррикадированный дом, к Еде. Голод толкает вперёд, не даёт остановится или отступить.
Спустя почти два часа блужданий и попыток прорваться, зараженному повезло. Улей даёт шанс всем. И иммунным, и зараженным. И этому заражённому, Улей тоже предоставил законное право на существование. В пристрой со стороны огорода попала граната выпущенная из подствольника, Рейдером отряда зачистки три недели тому назад, когда данный кластер перезагрузился и был зачищен специальной группой иммунных, отвечающих за сокращение популяции заражённых, на кластерах примыкающих к регулярному маршруту караванов.
Граната пробила одну из стен, и заражённый наткнулся на данный лаз. Пробравшись в пристройку, опустился по бетонной лесенке, используемой хозяевами дома, для попадания в подпольное помещение со стороны огорода. Подняться по крутой лестнице на кухню заражённому было значительно труднее, но опять же время на преодоление преграды было, а свежий иммунный, вымотанный слишком сильно, и эмоционально, и физически, не обладал выдержкой и опытом уже адаптированных иммунных. Лишь когда последняя преграда была преодолена, и заражённый попал в дом…
Илья дёрнулся от близкого урчания, не очень понимая, что происходит, уронил топор, который до этого обнимал.
— Аааааааааааа, — закричал он, шаря по полу, в поисках упавшего топора.
Резко ворвались воспоминания о событии последних дней. А за ними пришёл Страх.
Голод, Еда рядом, вот она, ревёт, Еда… Еда… Еда… кровь вкусно, мясо рвать, рвать горло, ЕДА!
Насытившись, свежий заражённый, ещё долго оставался в доме. Полностью обглодать труп у него вышло через тридцать шесть часов. И нескольких подходов, после непродолжительного пошатывания с пяток на носок. Желудки свежих ещё не так вместительны и требуется пусть и короткие, но перерывы в трапезе.
Глава 2
— Третья, девяносто пятый, тридцать литров, пожалуйста. — На кассе, ища в кардхолдере карту данной заправки, озвучил покупку молодой мужчина. Он был ростом выше среднего, с карими глазами, тёмно–русыми прямыми волосами, зачесанными назад. Не атлет, но явно дружил со спортом. На правой щеке у него был длинный тонкий шрам, почти не заметный при не ярком освещении.
— Кофе зерновой, воду в дорогу желаете, — спросила его продавец–консультант.
— Нет спасибо, только бензин, — вежливо отказался мужчина.
— С Вас одна тысяча восемьдесят рублей…
Расплатившись, мужчина по имени Альберт отправился к машине, постоял у пистолета наблюдая как меняется цифры на табло, когда насос закончил извергать в бак оплаченное топливо. Привычным движением повесил пистолет, закрутил крышку топливного бака, закрыл юшку и сел за руль.
— Ты опять забыл, — наигранно серьёзно спросила его невеста.
— Блин, да. Я сейчас схожу куплю.
— Да ладно уж поехали, не так сильно я и хотела мороженое, но сам факт, Смирнов. Сам факт, — после небольшой паузы оба заливисто рассмеялись.
Дорога на восток, по мере отдаления от Столицы становилась всё хуже и хуже. Далеко позади остались автобаны и широкие многополосные шоссе. После первой тысячи километров и вовсе перестали попадётся участки с односторонним многополосный движением. Обычная «федералка» с опасной встречкой, требовала повышенного внимания водителя.
Решение, ехать к маме невесты на автомобиле, было принято совместно, без споров и разногласий. В принципе, пока сложно было представить тяжёлые ссоры и глубокие конфликты. Период отношений между «предложением» и свадьбой самый спокойный и счастливый, самый расцвет любви, ощущение чего–то зарождающегося, и приятного. Вся жизнь впереди, человек с которым будешь идти рука об руку, уже найден. Ваши чувства взаимны. Счастье. Любовь. И те самые «Бабочки в животе».
— Альберт, — привлекла внимание водителя невеста, красивая девушка двадцати лет, блондинка с короткой «под каре» стрижкой, зелёными глазами и задорно вздернутым носиком в веснушках. — может не будем говорить пока маме про беременность?
Как всегда, когда она начинала серьёзный разговор, на её лобик вылезала морщинка. Смешная морщинка, похожая на ласточку в полёте.
— Ксюша, — нежно произнёс имя любимой, мужчина. — мне уже двадцать шесть, я тебя люблю, и готов взять полную ответственность за нашего малыша и тебя. Если мы будем скрывать беременность от родных, это будет не более чем зарывание головы в песок.
Всё равно все и всё узнают, рано или поздно. И лучше они узнают от нас, чем, например, от соседки с седьмого этажа. — спокойно и рассудительно ответил невесте Альберт.
— Ты прав, прости, — отвернувшись к окну, где мелькали деревья, произнесла Ксения. — просто я очень боюсь.
— Я знаю милая, я знаю, — успокаивал её мужчина, внимательно следящий за дорогой.
А следить было за чем.
Участок дороги постоянно петлял, поздние вечера в августе уже тёмные, и проехав очередной поворот дороги, водитель увидел низко стелющийся туман. На большой скорости, в такие участки заезжать нельзя, поэтому плавно сбросив скорость и включив противотуманки, потихоньку заехал в молочную стену тумана.