Элитный спецы
Шрифт:
– Что ты? – спрашивает Кордебалет, останавливаясь за спиной.
– Возвращайся… Он нас уводит от окон… Там будет прорыв… Помоги парням…
Кордебалет молча разворачивается, все сообразив с полуслова. А Сохно отправляется в преследование. Топот Ширвани очень помогает ему. А уж в скорости Сохно мало уступит спортсмену… Он и не уступает, слыша, как догоняет чеченца, назвавшегося нагайбаком.
Кордебалет успевает вовремя. Тобако и Доктор Смерть оборачиваются на звук его шагов.
– Что? – спрашивает Тобако.
– Сохно один справится… Здесь прорыв будет… Разбираем окна…
– Допустили-таки прорыв…
Но окон четыре, а их только трое. Одно окно прикрыть не удается. Проемы высокие – не выглянуть, не дотянуться. С улицы они значительно ниже.
– Стрельба приближается… – комментирует Доктор. – Готовьсь…
Все готовы и без того.
– Прямо под окна… Пусть на нас прыгают…
С улицы слышится шум двигателя машины. Голоса. Несколько очередей. И тут же сразу во всех проемах появляются фигуры, заслоняя свет. В них стреляют с улицы, и потому боевики торопятся, сразу спрыгивают в помещение, где их ждут.
Доктор Смерть и Кордебалет – два мастера спорта по боксу – и к пятидесяти годам не забыли былых навыков. Одновременно и без задержки следуют два удара, сразу уменьшающие силы террористов наполовину. Тобако бьет противника в лоб рукояткой пистолета, просто сшибая его с ног, и тут же прыгает на четвертого, неустойчивого после приземления.
И все… Ни одного выстрела…
И все внимание на окна… Но там за первыми террористами не следуют новые. Но через мгновение появляются люди в касках и в бронежилетах…
– Бегать надо быстрее… – с усмешкой басит Доктор Смерть.
Сохно дышит легко, ему кажется, что он уже слышит где-то впереди шумное дыхание Ширвани. Теперь они бегут среди переплетения труб, выкрашенных в разный цвет, некоторые трубы покрыты вермикулитовым изолятором, и поверх изолятора блестящей гофрированной фольгой, кое-где сорванной. Другим такой изолятор не требуется. Сохно привычно отмечает все это на бегу. В длинном помещении горят только слабые лампочки. Где-то шумят двигатели. Кое-где по полу разлиты обширные лужи, в которые откуда-то капает вода.
Звук шагов Ширвани становится совсем громким. Теперь под ногами звенит металл. Значит, поднимается по какой-то металлической лестнице – уже несколько таких попадалось на пути, и Сохно сворачивает за очередной угол, привычно сразу сделав шаг к противоположной стене коридора – и не напрасно. Пуля бьет в стену всего в полуметре от него. Пуля бьет, а выстрела подполковник не слышал. Значит, пистолет с глушителем. С хорошим глушителем, потому что выстрел из стандартного глушителя Сохно услышал бы обязательно.
Подполковник хорошо знает, что в такой ситуации необходимо отвечать выстрелом на выстрел даже тогда, когда противника не видишь. Твой выстрел пугающий, а не прицельный, но он помешает противнику прицелиться в тебя. И Сохно стреляет дважды…
И тут же шаги стихают…
Ширвани, должно быть, обернулся, рассмотрел Сохно, понял, что подполковник преследует его в одиночестве, и решил сменить тактику. Он поступил, конечно, правильно. Единственная ошибка, которую допустил Ширвани, – разбил у себя над головой лампочку, надеясь обрести помощницу в виде темноты. Но этим же и выдал свое местонахождение…
Сохно легко переместился под лестницу, присмотрелся, прислушался и догадался, что чеченец загнал себя в тупик.
– Выходи, друг дорогой, побалакаем… Дальше дороги нет…
Снова пуля бьет в стену. Но теперь и со стороны Ширвани это пугающий выстрел. Сохно закрыт металлической площадкой лестницы, и Ширвани не видит его. Но теперь выстрел уже слышно. Приглушенный, однако отчетливый.
– Тебе некуда бежать… Выходи…
Но Ширвани, оказывается, находит дорогу. Он стреляет в другую лампочку, находящуюся на уровне нижнего коридора, где стоит подполковник, и спрыгивает с верхней площадки. Но эта короткая темнота, вместо того чтобы помочь, ставит Ширвани в более трудное положение. В темноте оказывается он сам, но дальше свет горит, отчетливо рисуя его силуэт. И тогда Сохно дважды прицельно стреляет. Ширвани падает, роняя пистолет, поднимается, делает два шага и снова падает. А подполковник уже рядом:
– Я же говорю… Некуда тебе бежать…
Он поднимает пистолет Ширвани и прячет его себе за пояс.
Ширвани все же встает, смотрит на Сохно с ненавистью, дышит тяжело, но ничего не говорит. Ждет, когда приблизится к нему подполковник, и зажимает двумя руками окровавленный бок. И когда расстояние между противниками сокращается до минимума, Ширвани резкой отмашкой выбрасывает руку. Но сил у него в самом деле осталось немного. Сохно легко блокирует руку и выбивает из ослабевших пальцев нож с тонким гибким лезвием.
– Конец фильма, друг дорогой… Иначе говоря, приехали… И твои друзья наверху – тоже…
Ширвани в ответ только рычит, чтобы скрыть этим стон, рвущийся наружу…
Начальник президентской охраны снова выходит на связь. Голос сухой и злой:
– Владимир Васильевич… Через пятнадцать минут президент с гостями покидают собор. Что мне сказать президенту?
– Пригласите его для разбора учений в научный центр…
– Значит?..
– Там все в порядке…
– Я рад за вас… – начальник президентской охраны, похоже, рад и за себя. – Иностранные наблюдатели ничего не заметили?
– Думаю, что ничего… И не заметят… Сейчас на КПП восстанавливают шлагбаум и будку поста охраны. Когда наблюдатели будут выезжать, там все будет в лучшем виде…
– Тем не менее я не думаю, что после проигрыша учений вы получите за свои действия положительную оценку…
– Положительную оценку мы получим на троих – на себя, на Интерпол и на спецназ ГРУ… За другое дело… Более важное…