Елизавета Петровна
Шрифт:
– Как это благородно и великодушно! – заметила княгиня.
В разговорах время летело незаметно. Князь просидел на террасе около двух часов и наконец, поднявшись с места, начал прощаться. Княгиня пригласила его бывать запросто. Сергей Сергеевич обещал воспользоваться этим любезным приглашением и уехал.
Княгиня Васса Семёновна была очень довольна его визитом. Она заметила, что молодой человек во время разговора не спускал глаз с дочери. Победа была одержана, оставалось только ловко повести дело к желанной цели.
Княжна Людмила, ничего не знавшая об отправке Тани княгиней
– Мама! – вбежала княжна на террасу – Зачем ты услала Таню в лес? Она ведь никогда не ходила ни по грибы, ни по ягоды с остальными девушками.
– Так просто, душечка… я думала, что это доставит ей удовольствие. Пусть погуляет, погода такая хорошая, – сконфуженно стала оправдываться княгиня Васса Семёновна.
Княжна Людмила заметила, что поставила этим вопросом свою мать в неловкое положение, пристально поглядела на неё и замолчала, так как сообразила.
«Таня на меня так похожа. Мама не хотела, чтобы князь видел её. Но почему же она так похожа на меня?»
Этот вопрос несколько раз уже возникал в уме княжны но оставался без ответа и забывался. Она не раз хотела задать его матери, но какое-то странное чувство робости останавливало её. Теперь этот вопрос лишь на мгновение возник в уме девушки. Мысль о князе, о том скоро ли он приедет, опять отодвинула на задний план все остальные вопросы, а в том числе и вопрос о причине сходства её, княжны, с Таней. Она вышла в сад, углубилась в аллею из акаций, под сводом которых было прохладно, и начала мечтать.
VI
СТРАШНОЕ ПРИКАЗАНИЕ
Прошло три недели. Князь Сергей Сергеевич зачастил своими визитами в Зиновьево. Он приезжал иногда на целые дни, и в конце концов сделался своим человеком в доме княгини Полторацкой.
Княгиня Васса Семёновна, сделав должное наставление своей дочери, стала оставлять её по временам одну с князем, и молодые люди часто гуляли по целым часам по тенистому зиновьевскому саду.
При таких частых и, главное, неожиданных приездах князя, конечно, нельзя было скрыть от его глаз Татьяну Берестову. Княгиня Васса Семёновна после первого же раза сама осудила эту свою политику, тем более что из разговора с дочерью поняла, что последней было не по сердцу это отправление её любимой подруги детства на общую работу с другими дворовыми девушками. Поэтому княгиня решила не принимать больше таких мер, подумав: «Будь что будет! Не влюбится же он в холопку!» – и оставила Таню в покое.
Девушка видела князя уже несколько раз, но незаметно для него. Он произвёл на неё сильное впечатление, и оно ещё более увеличило её злобу против княжны Людмилы, за которой князь явно ухаживал. Все в доме уже называли его женихом, хотя предложения он ещё не делал. Однако Таня скрыла от княжны своё восхищение молодым соседом и на её вопрос ответила деланно холодным тоном:
– Ничего, красивый.
– Как ничего? Он прелесть как хорош! – обиженно воскликнула княжна.
– Он вашим мужем будет, вам и судить. Холопка я, холопий у меня и вкус, – ответила Таня.
– Ты опять!
– Что «опять», ваше сиятельство? Я правду говорю. Вот ваш князь в вас по уши влюблён, а на меня, хоть я и похожа на вас, и посмотреть, может быть, не захочет.
– Ты думаешь, что он влюблён в меня?
– Конечно же. Да и в кого же ему влюбиться здесь, в окружности, кроме вас?
– Значит, и ты ему так же понравишься.
– Навряд! Ведь я – холопка, а ему красавицу княжну надо, – иронически ответила Татьяна.
– А вот я спрошу его. В следующий раз я позабуду носовой платок, и ты принесёшь его мне, когда мы будем в саду. Увидишь князя поближе, и он тебя.
– Хорошо-с, слушаю-с.
Тане это предложение было как нельзя более кстати; в душе она очень желала увидеть князя поближе, а кроме того, её особенно интересовало мнение, которое выскажет о ней князь. Она даже решила сама подслушать его, спрятавшись в кустах или чаще деревьев, смотря по месту, в котором она застанет «воркующую парочку»: ведь свои уши надёжнее всего.
Действительно, в следующий же приезд князя Сергея Сергеевича, когда после обеда княжна отправилась в сад, Таня, взяв носовой платок княжны, пошла, спустя некоторое время, разыскивать «воркующую парочку». Она нашла князя и княжну на скамейке в аллее из акаций и, подавши платок княжне, хотела удалиться, но Людмила задержала её, сказав:
– Ах, благодарю, милая Таня, я забыла его… А где мама?
– Её сиятельство у себя в кабинете.
– А…
Видимо, княжна вела этот разговор исключительно для того, чтобы дать время князю разглядеть Таню, а той – князя. Когда наконец княжна сказала: «А…», давая этим понять, что Таня может уходить, последняя быстро вышла из аллеи, но тотчас, обогнув её по траве, чуть слышно прокралась к тому месту, где стояла скамейка, на которой сидели князь и княжна. Она не слыхала, в какой форме спросила княжна у князя мнение о ней, но ответ последнего донёсся до неё отчётливо и ясно.
– Да, есть кое-какое сходство, – небрежно ответил князь, – но только кажущееся. Где же ей до вас! Сейчас видна холопская кровь.
«Дурак!» – мысленно послала Татьяна по адресу князя и едва удержалась, чтобы не произнести вслух этого далеко не лестного для него эпитета, а затем осторожно ушла с места своего наблюдения.
Её сердце теперь уже прямо разрывалось от клокотавшей в нём злобы.
«Холопская кровь! – мысленно повторяла она до физической боли тяжёлое для неё оскорбление. – Я тебе покажу эту холопскую кровь, князь Луговой».
Когда князь уехал, Таня была позвана княжной в её комнату.
– Вообрази, Таня, князь не нашёл особенно большого сходства между мной и тобой, – сказала княжна.
– Вот как? – протянула Татьяна, стараясь казаться совершенно спокойной. – Впрочем, это понятно: ведь влюблённые, во-первых, слепы по отношению всех, кроме предмета своей любви, а во-вторых, любуясь вами князь, конечно, не может допустить мысли, что есть другая, похожая на вас.
– Значит, ты думаешь, что он влюблён в меня?